– Пойду заниматься делами, – наконец ответил я.
Она вспомнила всё, что скрывалось за белой вуалью радости от примирения. Сразу увидела во мне не любимого человека, а Лидера Хранителей, и понимала все что меня гложет, может даже хотела наставить на нужное решение, но боялась, сама не зная чего. Я полагаю, и не решится никогда спросить, не устал ли я от всего этого…
Она оделась. Выглядела парадно, ибо приехала с самого праздника. Уже в сопровождении с Джааном который всегда ее уважал и проявлял симпатию, они отправились к пыльным, давно забытым покоям моей любимой.
А я пришёл в кабинет. Раскрыл книгу истории и приготовился писать. Но что мне писать? Размышления о нынешней ситуации с Кланами? В данный момент у меня мысли совсем о другом, и пусть я надел на себя маску занятости, на самом деле я готов сейчас написать целую книгу о чувствах, что бурлят во мне. Стоило бы отложить перо и не марать бумагу. Всё равно о сегодняшнем дне я ничего не напишу, но по необъяснимой мне причине, я всё же ниже написанной ранее даты нацарапал:
«Третий день месяца переменной тьмы
Сегодня день прошел без памятных событий»
Всего одна строка. Безликая. Пустая. Далёкие потомки прочтут её за мгновения, не заостряя внимание, и, конечно же, не поймут, какая эйфория одолевала меня, когда я писал строки.
Но за эйфорией последовала странная тревога. Искать утешения я стал в увесистой книге с выцарапанными на золотой обложке словами «Правды Нибиру».
«Во времена вселенной темной…»
Пропустив вступление, я открыл середину, где слова читались с той же магической легкостью. Душа успокаивалась и наливалась внутренней гармонией. Погрузившись в чтение, я не заметил, сколь много прошло времени. А всё потому, что я не мог оторваться, вычитывал о Сигивилле, воображал его миры, его Богов. Погрузился в свои фантазии и представил, будто я нахожусь среди них, познаю всю их мудрость. Но неожиданно меня пронзила головная боль от увиденной страшной картины, и рука сильно дрогнула, а после дернулась, откинув книгу в дальний угол. Несколько страниц было нещадно вырвано, другие помялись. Я был в недоумении, готов был поклясться, что видел подобно сну какую-то картину, неясно какую, но навивающую страх. О Боги… книга! Это священные страницы, и с ними нужно обращаться так же любя как к самому богу. Они были вырваны и смяты. В лёгком ужасе я подошёл их поднимать. Оторванные страницы я положил и на стол и стал поднимать саму книгу, но как только моя рука