– Я? Нет! Это исключено. Ты хочешь, чтобы она сошла сума? Представь, если в ее нынешнем неустойчивом психическом состоянии, с ней заговорит кошка!
– Да, – протянула Лика, – я об этом не подумала.
Коко молчала, а Лика задумалась. Накануне вечером она погуглила на тему абортов. Больше всего ее поразила статистика. По данным ВОЗ ежегодно в мире производится сорок шесть миллионов искусственных абортов. Сорок шесть миллионов в год! Сорок шесть миллионов оборванных жизней! Сорок шесть миллионов нереализованных возможностей! Сорок шесть миллионов тех, кому не дали ни единого шанса! И ведь это происходит из года в год. И после этого сегодняшнее человечество называет себя разумным и гуманным? Как, убивая себя, отнимая у себя шансы и возможности, человечество надеется на комфортное будущее? Сколько могло бы родиться людей, подобных Эйнштейну, Ломоносову, Чарли Чаплину, Марии Терезе, Сальвадору Дали, Махатме Ганди, а, может, и Иисусу Христу?
– А сколько могло родиться таких, как Иуда, царь Ирод, или Мао Дзедун, Гитлер и Сталин? – вмешалась в размышления хозяйки Коко.
– Но ведь тех, кто созидал, гораздо больше тех, кто разрушал, – не согласилась Лика.
– Не намного. Сама посуди, сорок шесть миллионов абортов в год. Их делают не те, кто созидает, или если сказать точнее, тот, кто созидает, не станет делать аборт, иначе он уже не сможет быть в разряде созидателей.
– Наверное, ты права. И это печально. А знаешь, что мне сложнее всего понять?
– Предполагаю.
– Двенадцать процентов от всех абортов делаются по медицинским показаниям, двадцать три – по социальным, двадцать пять – по жизненным, и сорок – по желанию женщины. То есть сорок женщин из ста делают аборт, просто потому что не хотят ребенка. А ведь желание – это такая вещь, что сегодня ты хочешь, завтра не хочешь, а послезавтра снова хочешь. Как можно ориентироваться лишь на желание? Должно быть что-то большее… ответственность, нравственность, любовь…
– Должно быть, – усмехнулась Коко, – а если ничего этого нет? Как ориентироваться на то, чего нет? Вот и руководствуются тем, что есть…
– А почему нет?
– Знаешь, этим вопросом в будущем будут задаваться многие люди, и, возможно, даже найдут на него ответ. В то время, когда я родилась, самым безнравственным отрезком времени считается не период расцвета Содома и Гоморры, а как раз таки вторая половина двадцатого и начало двадцать первого веков.
– Неужели в наше время всё хуже, чем тогда? – грустно спросила Лика.
– Во-первых, масштабнее, – стала объяснять Коко, – вся планета заражена вирусом безнравственности, почти каждый поражен им в большей или меньшей степени. Во-вторых, уровень сознания людей стал выше, ну, или он должен был стать выше к этому времени. То, что не прощалось древним людям с их примитивным мышлением, думаешь, может, пройти бесследно для современных людей?
– Нет,