Но, ёшкин корень, рука так ужасно болела, что я готовился к самому худшему и, как оно обычно бывает, в трудные минуты пустяки нам кажутся великими неразрешимыми проблемами!
Но… зачем она сидела ночью на кровати? Зачем? Зачем?
В десять я проглотил предпоследнюю таблетку. За окном стемнело, в зале отец и бабушка смотрели какое-то шоу. Наверное, это было что-то вроде «Поля чудес» или «Золотая лихорадка». Помните, когда Ярмольник разыгрывал такие маленькие кусочки золота, а помогал ему в этом безмолвный карлик? Господи, почему в тот вечер я придавал этому такое большое значение?
Я с грустью смотрел на книги, но читать не хотелось. Я включил радиоприёмник, но голоса и популярные мелодии заставляли кожу чесаться, фантомные ощущения усиливались, вместе с болью и маленькими жителями обрубка. Я даже придумал название этой стране: «Обрубляндия». Я лежал на кровати, слушал дождь и придумывал, как назвать страну для гномиков, обитающих в остатках руки!
Несколько раз заходила бабушка и узнавала, как мои дела, на что я ей показывал большой палец руки. Дверь закрывалась, и она говорила:
– Всё в порядке, он держится.
Это она отцу, понимал я. Папеньке стыдно. Понятное дело, он не виноват в том, что машина сломалась, но я знал своего родителя, и знал, что он ужасно переживает. Переживает, словно таблетки закончились из-за него, переживает, что не смог тогда удержать меня на крыше. Папа был против деревенской терапии, он ратовал за городские больницы, но в нашей семье всё решала бабушка. И когда мама ушла, ушла и не вернулась, обо всём беспокоилась бабушка. Она как бы взяла на себя все проблемы и переживания, перемолола их и выплюнула счастье. Отец никогда не вспоминал Марию Фёдоровну. Только так в нашем доме отныне звалась моя мама. И только в прошедшем времени. В нашем доме – в бабушкином доме…
В десять я намеревался позвонить Ане. От неё не было никаких вестей вот уже третьи сутки. Странно, думал я, ведь моя любимая выходила на связь стабильно, каждый день, по вечерам. Добравшись до зала, где стоял красный бабушкин телефон, я набрал номер, но на том конце провода звучали лишь хилые гудки, говорящие о том, что до любимой в этот вечер не достучаться. Боль к тому времени снова начала надоедать, но не так сильно, как прежде.
– Ты что, все таблетки выпил?! – бабушка влетела в комнату, как гоночный болид. Седые волосы напоминали копну соломы, а тусклые зелёные глаза – две пятирублёвые монеты
– Да.