Королева улыбнулась.
– Сколь легка и радостна атмосфера в палате ныне утром. Должна ли я понимать сие так, что празднество продолжается?
Монфалькон пугающе восстал из-за стола:
– По большей части, Ваше Величество. Мир спокоен. Как могила – сегодня. Однако сир Томашин Ффинн несет весть…
– Я знаю. Я намереваюсь увидеться с ним по окончании сего собрания.
– Значит, Ваше Величество ведает, что именно он сообщит? – Многозначительное кряхтение.
– Еще нет, лорд Монфалькон.
– Ну же, ну же, мой Лорд-Канцлер! – Доктор Ди соперничал с ним издавна. – Ваш намек столь зловещ, что можно в кои-то веки заподозрить конец света! Вы недовольны тем, что над Альбионом не нависла никакая опасность? Вам надобно дурное знамение? Обратиться ли мне к Талмуду? Состряпать вам катастрофу? Выпустить пару-тройку бесов из бутылей, обнаружить в звездах темное будущее, устрашить присутствующих разговорами о возможных напастях, что нас поразят, если не внимать одним знакам и пренебрегать другими?
Его голос, в сущности лишенный тембра, неизменно наводил кого-нибудь на мысль, что он вещает, как сейчас, сардонически; другие всегда воспринимали его буквально. Так он окружался двойственностью, недоступной его пониманию, и часто бывал весьма озадачиваем иными советниками по той простой причине, что, сам того не зная и не желая (он ничего не мог поделать со своим голосом), озадачивал их.
Перион Монфалькон не озадачился ни в малейшей степени, ибо насмешки Ди были ему привычны.