– Это уж потом, когда все постепенно стали очухиваться друг за другом, мы поняли, что у нас у всех одинаковые симптомы. Причем, прошлое до этой экспедиции все прекрасно помнили, а вот как попали сюда и все что с этим связано, как будто кто-то начисто затер.
Глеб зажмурился – Сотеев, наконец, взялся за иголку, проложил первый стежок, полюбовался им. Потом настала очередь второго. Глеб мужественно терпел, сжав зубы.
– А обезболивающего не нашлось, Эскулап? – проворчал он в перерыве между пытками иголкой.
– Дети хнычут, а ты – терпи. Обезболивающее может понадобиться в другом, более серьезном случае.
И Глеб снова терпел. Что ему оставалось? Сотеев взялся за пузырек с медицинским клеем. На секунду заколебался.
– Могу, конечно, и забинтовать. По желанию, – прокомментировал он.
– Нет уж, лучше заклей, – Глеб поморщился, представив себя с забинтованной головой. Как раненый боец.
Сотеев кивнул и откупорил пузырек. Холодная, вязкая жидкость как студень шлепнулась на голову, и Глеб почувствовал, как кожа тут же начала съеживаться – клей мгновенно подсыхал, образуя прозрачную блямбу.
– Получается, что мы сами сюда приехали? А зачем?
Сотеев беззаботно пожал плечами.
– Нет идей. Готов выслушать твои.
– А этот… профессор, он в порядке? – вдруг спросил Глеб. Его передернуло от воспоминаний.
– Да жив-здоров, – охотно отозвался Сотеев. – Испугался только немного. Нашатыркой привели в чувство. Бегает теперь как молодой козлик.
– Спортом, что ли, занимается? – усмехнулся Глеб.
Сотеев погрозил пальцем:
– Пошути мне. Что ты тут вообще устроил? Герой-одиночка! Чуть ученого человека в могилу не свел.
Глеб усмехнулся.
– Наука понесла бы большие потери.
Он не собирался ни оправдываться, ни раскаиваться. Мимо их палатки туда-сюда сновал народ. В открытое отверстие палатки было видно, как в сгущающихся сумерках разжигают костер, болтая между собой, иногда даже было слышно их покрикивания друг на друга: «Веток добавь!», «А ты воды принеси!» «А ну все отошли от огня! Сегодня я буду готовить еду. Что-то мне не хочется, как вчера, есть подгорелую кашу». Громче и команднее всех была та женщина в комбинезоне. Она вооружилась большой поварешкой и отгоняла парней от провизии.
– Это Ольга, жена профессора, – пояснил Сотеев. – А самого профессора зовут Васильев Илья Петрович.
Точно, отметил про себя Глеб. Он его запомнил еще тогда. Вчера? Или когда это было?
– Этот рыжеватый, простоватый парень…
– Дима, – опередил его Глеб.
Сотеев удивленно вскинул брови.
– Там, на террасе, профессор звал его по имени.
Доктор