– Но ты писал мне, что в этом нет ничего плохого! – Майя судорожно вцепилась в его запястья, сама не зная, хочет ли оттолкнуть его – или прижать к себе. Губы Ричарда растянулись в широкой улыбке. Он сделался нежным, почти уязвимым, тихонько покачал головой и прижался к ней лбом.
– Да, конечно, ничего плохого нет. Чисто все, что делается от чистого сердца. Но это все равно было бы неправильно. Всегда есть после. А я после уеду и не хочу с тобой так расставаться.
– Возьми меня с собой, – скорее выдохнула, чем сказала Майя. Ричард прижал ее к себе, но она не почувствовала облегчения. Треск сгоревшего мотылька казался эхом ее трагедии.
– Не хочу и не могу. Я планирую исследовательскую экспедицию в Аравию, тебе там совсем не место.
– Пусть не в качестве твоей… твоей… – Майя не смогла произнести слов, слетевших с губ так легко, когда она была маленькой девочкой.
– Я не забыл того, что ты тогда прошептала мне на прощанье, – пробормотал Ричард. – И никогда не забуду. Но я не могу жениться, Майя. Пока не могу. Мое жалованье смехотворно, на плоды путешествий и исследований тоже особенно не проживешь. Мне понадобится какое-то время, чтобы устроить жизнь.
Майя попыталась его оттолкнуть, возразить ему. С легким смешком Ричард мягко удержал ее на месте.
– Только не предлагай мне свое приданое! Я достаточно долго знаю вашу семью, вы можете позволить себе достойную жизнь, но далеко не богаты. Рассчитывай на карманные деньги, но не больше. Кроме того… – его борода с нежным поцелуем прикоснулась к ее скуле, – кроме того, я, по меньшей мере, столь же горд, как и ты. Горд тем, кто я есть, и тем, что всегда делаю, чего хочу. Я скорее ирландец, чем англичанин, и не раз это доказал. Тот, кто хочет чего-то добиться в этой нации продажных душонок, должен сперва отучиться в Кембридже или Итоне, вечно одно и то же! И чем больше в тебе английского, тем лучше – вплоть до стрижки. Когда отец решил не отдавать нас с братом в английскую школу, а вернуться во Францию, моя участь уже была предрешена. – Он оторвался от нее, нежно провел пальцами по щекам и подбородку. – Это нас с тобой и связывает, Майюшка, – мы одиночки, чувствуем себя чужаками на родине.
Горло ее перехватило, и она с трудом хрипло выдохнула:
– И… И что теперь с нами будет?
– Мы должны покориться судьбе. По-арабски это называется кисмет. Возможно, мне удастся поговорить с глазу на глаз и с твоим отцом.
Он нежно поцеловал ее в лоб, заключил в объятья на несколько волшебных, но слишком коротких мгновений, а потом потянулся к дверной ручке и вытолкнул ее из комнаты.
– А теперь иди спать. Утром увидимся.
Когда он закрыл дверь, Майя немного постояла на месте, а потом пробралась наверх, обратно в кровать, которая показалась ей пустой и холодной, несмотря на теплую ночь. Ее переполняли