Так что их семья осталась, как и все прочие, и ждала, что все наладится – или станет хуже.
Мысли Кобёрна прервал стук в дверь, и вошел Маджид. Невысокий, коренастый мужчина примерно пятидесяти лет с пышными усами, он некогда был богат: его род владел обширными землями и потерял их в ходе земельной реформы шестидесятых годов. Теперь Маджид работал у Кобёрна административным помощником, ведя дела с иранской бюрократией. Он бегло говорил по-английски и был в высшей степени находчив. Помощник весьма нравился своему начальнику: когда семья Кобёрна приехала в Иран, он из кожи вон лез, чтобы оказать им помощь.
– Заходите, – пригласил его Кобёрн. – Садитесь. О чем у вас болит голова?
– О Фаре.
Кобёрн понимающе кивнул. Фара была дочерью Маджида и работала вместе с отцом: ее задачей было своевременно обеспечивать американских сотрудников должным образом оформленными визами и разрешениями на работу.
– Какие-то проблемы? – поинтересовался Кобёрн.
– Полиция попросила ее забрать два американских паспорта из личных дел, никому не говоря об этом.
Кобёрн нахмурился:
– Паспорта определенных лиц?
– Пола Чьяппароне и Билла Гейлорда.
Пол был начальником Кобёрна, главой «ЭДС корпорейшн Иран». Билл занимал второе место в руководстве и управлял самым крупным проектом подразделения, контрактом с Министерством здравоохранения.
– Что, черт возьми, происходит? – вырвалось у Кобёрна.
– Фара находится в большой опасности, – заявил Маджид. – От нее потребовали никому не говорить об этом. Она пришла ко мне за советом. Конечно же, я был вынужден известить вас, но боюсь, что ей грозят чрезвычайно серьезные неприятности.
– Подожди-ка минутку, давайте восстановим все по порядку, – промолвил Кобёрн. – Когда это случилось?
– Ей позвонили сегодня утром из департамента полиции, из бюро по выдаче вида на жительство, из американского