– Говорю же, слишком поздно.
– И сколько шаманов выступили за это?
– Все шестеро.
– А сколько родов готовы пойти за ними?
– Шестнадцать. И разумеется, самые сильные роды, кроме моего.
Ну, тут сомнений никаких. С наименьшими потерями из случившегося несчастья сумели выйти только те роды, в которых на ногах оставались шаманы. Они в меру своих способностей лечили сородичей и в чем-то сумели преуспеть. Смерти, разумеется, были и там, но все же они не приняли столь катастрофического размаха. Куда хуже оказалось там, где шаманы были преклонного возраста, а это большинство родов, потому что стариков выкашивало в первую очередь. Поэтому получалось, что самыми сильными родами были именно те, где имелись выжившие шаманы, и, безусловно, увлечь свои роды им было несложно.
Всего несчастье сумели пережить двадцать шесть родов. Получается, более двух третей хотят начать кочевье. Остановить их верховный шаман не может. Применить силу? Даже не смешно. Мало того что это верная гражданская война, так еще и совершенно безнадежное предприятие. Вопреки математическим выкладкам с Вейном останется не треть всех людей, а не больше четверти, но, скорее всего, и пятая часть, тут нужно считать.
– Сколько останется охотников?
– Почему именно охотников?
– Потому что пришла пора готовить армию.
– Армию? Ты хочешь силой заставить их остановиться?
– Я с ума еще не сошел. Не хватало ввязываться в гражданскую войну, да еще и такую, которую мы гарантированно проиграем.
– Тогда объясни, что ты задумал.
– Хорошо. Но давай сначала прикинем, что да как. Ты проводил перепись, как мы договаривались?
– Я сосчитал людей.
– И что получилось?
– Плохо получилось. После мора выжило девятьсот пятьдесят человек. За этот год родилось сто семьдесят три, умерло сто, тут и младенцы, и роженицы, и дети, и взрослые – все.
Да-а, с такими темпами прироста населения далеко не уедешь, и ведь сейчас наблюдается прямо-таки всплеск рождаемости. Опять же часть умерших – это взрослые люди или дети, которые уже начали вносить свой вклад в жизнь племени, из младенцев помощники получатся в лучшем случае через лет семь. И снова свою лепту внесет смерть. Стоит ли удивляться тому, что прирост населения тут очень низкий.
– А что получится после того, как уйдут те шестнадцать родов?
– Останется двести двадцать человек. Из них тридцать девять охотников, семьдесят женщин и сто одиннадцать детей.
– Кисло. – Сказать, что цифры Дмитрия расстроили, не сказать ничего. – Мы тоже в этом списке.
– Нет. Род Пса я никак не считал.
– Понятно. Стало быть, проходим по отдельной графе. Сколько охотников отправится в кочевье?
– Только охотников?
– Остальных считать не имеет смысла. – При этих словах пребывавший