– Скверно. Значит, на прочный тыл нет никакой надежды…
– Все склоняется к тому.
– Получается, что я попал из огня да в полымя, – тихо пробормотал Фриснер.
– Простите, мой генерал, что вы сказали? Я не расслышал.
– Говорю, что ситуация на фронтах все больше усложняется.
– Несомненно.
– И все же я верю в воинский гений фюрера! – несколько патетически воскликнул генерал-оберст, при этом бросив острый взгляд на штурмбаннфюрера. – Мы победим!
Лицо разведчика осталось невозмутимым, лишь в глазах мелькнула едва уловимая тень. Он коротко ответил:
– Да, мой генерал, победим.
– Ну что же, Рудольф, спасибо за информацию, – с наигранной бодростью продолжил Фриснер. – А теперь займемся вопросами, которые касаются нас непосредственно…
С этими словами генерал-оберст направился к крупномасштабной карте района боевых действий.
– Насколько я информирован, – сказал он, – в данный момент у нас наиболее боеспособной является шестая армия. Так, Рудольф?
– Да.
– И что фланги у нас самое уязвимое место, поскольку там оборону держат румынские войска. Это соответствует действительности?
– Вполне.
– Допустим, эти сведения не являются тайной и для русских.
– Абсолютно верно. Армейская разведка у них на должной высоте.
– Тогда мы и будем исходить из этого факта. Рудольф, мы с тобой сейчас немного пофантазируем. Сыграем в бумажную войну. Итак, ты русский командующий, и тебе известно, что все лучшие войска Германии сосредоточены в районе вот этого выступа; то есть они прикрывают Кишинев. Куда бы ты на месте русских генералов направил свой основной удар в предстоящем наступлении?
– Здесь и думать долго не нужно. Конечно же ударил бы по флангам. С южной стороны – по 3-й румынской армии с форсированием Днестра и Днестровского лимана, а на нашем левом фланге – прорыв обороны в расположении 4-й румынской армии с направлением главного удара на Хуши. Удары по сходящимся направлениям, и в результате – «котел» в районе Кишинева. Не ко времени будет помянуто, ситуация аналогичная той, что сложилась для нас под Сталинградом.
– Правильно! Совершенно логично, Руди. Я бы тоже так поступил. И все же есть один, весьма важный момент, о котором мы, немцы, предпочитаем умалчивать. Это – возросшее оперативно-тактическое мастерство русских военачальников, нестандартность их мышления. Русские уже не те, что в сорок первом, Рудольф, далеко не те. А мы по инерции продолжаем считать их неспособными тягаться с гениальностью немецкой военной мысли. Очень опасное заблуждение.
Фриснер, возбужденно жестикулируя,