– «Простите меня, Нина!..» – «Прощаю… Но не забуду!..» – Так и ушёл холостым в армию… – жалостливым пафосом подытожил я свой печальный рассказ…
– Да вы, Сащя, прямо-таки поэт-дервиш! Я где-то слишаль, поэтам нельзя верить!..
– Веришь, не веришь, Кульмандиев! Но мне надоело слушать твои мерзопакостные новеллы! Рынка-скрынка, обмануль, на мешок урюк кинуль и про то, как ты стал мужиком перед армией, стоя на табурете сзади молодой ослицы! Казбек, блин!..
– Увести чужую жену несложно… Сложно вернуть её обратно, в мужнину ярангу… – бормотал Якут в полуотключке…
Я встал из-за стола в нарастающем раздражении…
– Спирт и продукты ваши прасрачены! Ой! Птьфу-ты! То есть просрочены… Пойду на воздух…
– Вниз не ходи!.. Иди на крышу!.. Чтоб комендатура не загребла!.. – последнее, что я услышал от них, выходя на лестничный пролёт…
На крыше, нечаянно спугнув стайку голубей, обнаружил грубо сколоченный лежак. Никаких других сонно-загорающих военных здесь не было… «Наверное, Якут соорудил! Чтобы по ночам наблюдать за звёздами… За Белой Медведицей… А я и не прочь сейчас хоть с белой медведицей, хоть с американкой, только желательно "пояпонистее", здесь, на этом лежаке, в амурных объятиях поломаться…» – Игривые, хмельные мысли озорно навивались в лучах июньского солнышка и освежались ласковым «Дувашей Ветерком»…
К краю крыши я не стал подходить, чтобы со двора и улицы не привлечь внимания караула комендатуры. Взору предстала светло-бежевая нарядная «Прага»… начало Гоголевского бульвара, улицы Старого и Нового Арбата… Размеренно, деловито двигались автомобили, что трудно себе представить в сегодняшнем «селёдочно-бочковом» времени… Двигался разнопёстрый муравейник людской толпы, создавая небольшие группки у ларьков с мороженым, автоматов с газированной водой, кабинок телефонов…
«Эх! Крылья бы Икара!..» Прилёг, растянувшись на лежаке и зажмурив глаза в благостных мечтаниях, я не заметил, как заснул…
Проснулся от сильного, канонадного, с раскатами и вспышками молнии, грома… В то же время в стороне светило солнышко. Аллюром прошёл сильный, кратковременный дождь… Расцветила в небе мостиком, соединяя Старый и Новый Арбат, ярмарочная радуга, на которую я любовался ещё долго из пристроечного флигелька, спрятавшись от дождя…
«Стенд!.. Стенд!.. Сколько времени?!» Бегом спустился по лестнице. Сильным рывком оторвал дверную ручку. В разгорячённой запальчивости стал тарабанить кулаками по двери «сторожки»… Ударил ногой, она отворилась вовнутрь… Разбросанные гильзы папирос «Беломора»… Перегарно-конопляный запах «косяка»… У стола, друг на друге, крест-накрест, поджав ноги в позе лотоса, лежали оба ключника… Видимо, один изображал из себя северного тюленя, второй – каракумскую кобру. Кивали лбами и, промахнувшись, остались так лежать, вырубившись полностью, в сиамско-арбатской позе закадычных ключарей. Я в отчаянии попинал их ногами… Ласково называл