И роты, батальоны, полки из русских солдат, воевавших плечом к плечу с немецкими, зарекомендовали себя как самые отважные в немецкой армии! Надежнее СС! А первым русским батальоном в немецкой армии был батальон капитана Смысловского, который в полном составе вступил в бой в первую минуту после начала войны! Как были, в советской форме, так и пошли, всем батальоном, в штыковую атаку на погранзаставу, задыхаясь от ненависти при виде ненавистных каждому русскому синих фуражек НКВД на пограничниках! А так как это был не единственный случай, когда русские солдаты от ненависти и стрелять в пограничников не хотели, а кололи их штыками и забивали прикладами, то распустили мозгодуи легенду о батальонах немецких десантников из особенных, «свирепых и кровожадных» солдат в красноармейской форме, но матерящихся по-русски.
Если называть «движения» и «почины» именами первых, надо назвать это «народное движение» не власовским, а смысловским! Ведь движение действительно было более массовое, чем стахановское… Два миллиона в вермахте! И это без РОА, казаков, белоэмигрантов… А если прибавить сотни тысяч полицаев…
– Вот это – не надо! – перебиваю я Виктора и с досадой швыряю в огонь обгорелый прутик. – Нельзя суммировать солдат с полицаями! Кто шел в полицию? Коммунисты! Охотно брали немцы в полицию чекистов! Чекист – самая почетная из советских профессий! «Каждый советский человек – чекист!» – изрек Берия. Ценили немцы чекистов за их садизм и их псовую безжалостность! «Враги сожгли родную хату…» – есть такая по-дурацки слезливая песня. А эти «враги» сегодня советскими наградами увешаны, как рождественские елки!
Только в партизанской армии генерала НКВД Ковпака было несколько «карательных» отрядов для уничтожения мирного населения. Они переодевались то в форму УПА, то – поляков, то – немцев… А те, кто в вермахт шел, – на смерть шли! Нельзя в одну кучу валить шкурников чекистов и коммунистов с бесстрашными, бескорыстными героями – смысловцами и вла…
– Да как можно!.. – перебивает меня возмущенный Жора, – Как можно со смысловцами… против своего народа, своей Родины! Да, коммунисты – дерьмо! Но родина – Россия! Язык и мысли – свои, русские!! А те – чужие… немцы… фашисты… Враги! Умирать за немцев?!!! А ты да Витя… что вы – не русские?!! С ума посходили?! Кем восхищаетесь?!!!..
Жора говорит, говорит… сбивчиво, гневно! Я его понимаю, а он меня и не слышит. Будто за кирпичной стенкой. Как объясню я ему то, что для меня очевидно! Именно Жоре, который кричит во сне, когда снятся ему черные кресты на крыльях немецкого самолета, пикирующего на самоходную баржу посреди Ладоги, полную детей, блокадных сирот, умиравших от голода. Жоре, который, просыпается от того, что снятся ему леденящие кровь объятия окоченевших рук его мамы, отдавшей ему свой хлеб, а с хлебом жизнь…