– Он к чему-то готовится? – спросила Амелия, прихлебывая кофе.
– Просто поддерживает форму.
– Я так полагаю, что смертоносные схватки для вас – обычное дело, – не унималась Амелия.
Дункан слегка на нее покосился, но ничего не ответил.
– Это ты меня развязал? – продолжала засыпать его вопросами девушка. – Должно быть, я спала очень крепко, если ничего не заметила.
– Да, ты крепко спала всю ночь.
Она не сводила глаз с Фергуса, который продолжал упражняться с мечом.
– И ты это видел вон с того склона?
– Я спустился вниз, убедившись, что все тихо, – сообщил ей Дункан.
– Значит, ты бродил по лагерю и наблюдал, как я сплю?
– Да. – Он взял из рук Гавина вторую кружку и подул на клубящееся над ней облачко пара. – Я смотрел на тебя всю ночь, девушка, и считаю своим долгом сообщить тебе, что ты храпишь, как бык.
– Ничего подобного!
– Гавин слышал это так же отчетливо, как и я. – Он повысил голос: – Верно, Гавин? Ты слышал ночью, что леди Амелия храпела, как бык?
– Да, девушка, из‑за тебя я не мог уснуть.
Амелия смущенно поерзала на мягком меховом одеяле и сделала еще один глоток кофе.
– Я не собираюсь спорить с вами из‑за такой ерунды, – заявила она.
Дункан скрестил свои длинные ноги.
– Мудрое решение, девушка. Иногда лучше уступить сразу.
Она горько усмехнулась.
– М‑м, вчера я в этом и сама убедилась. Когда ты под дождем повалил меня на землю.
Гавин, только что разбивший на сковороду еще два яйца, на мновение поднял на них глаза.
– Хоть этот урок ты усвоила, – хмыкнул Дункан. – Это очень важно – понимать, когда сопротивляться бесполезно.
Амелия покачала головой, отказываясь реагировать на эту провокационную фразу.
– И что же могущественный победитель придумал для своей узницы на сегодня? – спросила она, твердо решив сменить тему. – Я полагаю, что ты потащишь меня еще выше в горы? Хотя я не вижу в этом смысла, если ты действительно хочешь, чтобы Ричард нас нашел. Впрочем, возможно, ты передумал.
Он снова покосился на нее.
– О, девушка, я этого хочу. Я просто намерен заставить его помучиться подольше в неизвестности, где ты и что с тобой. Мне нравится представлять себе, как он по ночам ворочается в постели и не может сомкнуть глаз, задаваясь вопросом, жива ты или мертва. А возможно, он рисует себе картину, как моя секира разрезает твое платье, как ты дрожишь и съеживаешься от моих прикосновений, моля пощады, а затем умоляешь меня заласкать тебя до бесчувствия. И так снова и снова, ночь за ночью.
Она метнула в него уничтожающий взгляд.
– Ты очень сильно заблуждаешься, Дункан, если думаешь, что это когда-либо произойдет.
Он сделал глоток кофе, не сводя глаз с Фергуса, неутомимо размахивавшего мечом.
– Я очень