А теперь на моей кровати лежала чужая вещь, чуть ли не именная, и это напрягало. Такую невозможно было потерять по случайности или выбросить, за такой хозяин бы зорко следил, возможно, поставил бы внутрь маячок. А если так, значит, скоро в мою дверь могут постучать. Хотя… Нож не один день пролежал в канаве – это стало ясно при близком осмотре, – а хозяин за ним так и не вернулся. Значит, маячка нет.
Мысли путались.
Чтобы отвлечься, я встала с постели, стянула с ног сырые джинсы и повесила их на спинку стула, затем во второй раз за вечер поставила греться чайник. Вернулась на кровать, замотала ноги в одеяло.
Итак, что мы имеем?
Потерянную ценную вещь, которая кому-то была дорога, и телефонный номер ее владельца.
Возможно, не существующий более…
Возможно. Но если номер окажется действующим, хозяин может очень обрадоваться, узнав, что нож найден.
Обрадоваться настолько, что вознаградит за честность?
Или разозлится и надает по шее.
Ну, к последнему не привыкать…
Внутри против воли затеплилась надежда: вдруг, если позвонить, он (она?)… нет, скорее всего он, почувствовав прилив благодарности, даст, ну, пусть не тысячу или даже не сотню долларов, но хотя бы пятьдесят? Даже двадцать… Магазин на углу открыт до утра. Там есть сыр, хлеб, мясная нарезка, сок… шоколад.
Рот наполнился слюной.
Внутри тут же высунула личико маленькая Меган – ее обнадежило слово «шоколад».
Не смей надеяться.
Она обиженно почмокала губами и скрылась из поля зрения. Ей, мелкой, было все равно, что я, взрослая Меган Райз, должна, несмотря на трудности, оставаться рассудительной, логичной, уметь терпеть лишения и где-то постоянно (непонятно из чего) черпать силы на то, чтобы жить дальше.
Кроха, ты маленькая мечтательница. До сих пор веришь в доброту, в заботу, в сказки. Хочешь красивую квартиру вместо этой промозглой дыры, любишь смотреть на далекий ночной Солар и представлять