– Милости просим в дом, Федор Кузьмич, – пропела хозяйка. – Мы вас уже и заждались. Все глаза на дорогу проглядели. Комнатку вам во флигеле приготовили. Уютная, опрятная. Вам понравится.
Старец улыбнулся купчихе любезно, а на Хромова цыкнул:
– Ты же знаешь: я не люблю людей стеснять.
– Побойтесь Бога, Федор Кузьмич, – запричитал хозяин. – Разве вы можете кого-нибудь стеснить? Флигель у нас все равно круглый год пустует. А еще у меня заимка есть, в четырех верстах отсюда. Красивейшее место! Родник там бьет с целебной водой. Вот по весне я вам там келью и поставлю. Вы еще сто лет проживете. Помните, как в Библии сказано: прежде люди и по триста лет жили. Ибо святы были. А вы, Федор Кузьмич, в своей святости им не уступите.
С такими разговорами они вошли в дом.
– Значит, уехал Гавриил Степанович отсель? – переспросил Хромова старец, когда они на следующий день завели разговор об известных жителях губернского города.
– Уже два года как уехал. Говорят, в Калуге теперь живет, – пояснил хозяин дома.
– Жаль. Интересный был собеседник, – удрученно вздохнув, вымолвил гость.
– Да не переживайте вы так, Федор Кузьмич! – успокоил его купец. – Грамотных людей в Томске много. Вон на Воскресенской горе купил дом один ссыльный. Сказывают, во французской революции участвовал, а когда в городе Дрездене провозгласили республику, его даже избрали вице-президентом. Только потом три государства приговорили его к смертной казни: Пруссия, Австро-Венгрия и наша империя. Но ничего, живой, как видите. Даже жениться собирается. Бакунин его фамилия. Может, слышали?
– Нет, – признался старец. – А чем он еще кроме смуты знаменит?
– Говорят, книжки разные пишет – по философии, по политике. Наши разночинцы от него без ума. По вечерам все к нему на посиделки бегают. Если желаете, могу его пригласить к нам.
– Нет, Семен Феофанович, не стоит. Бог даст, и так свидимся, а специально не надо.
– Что еще? Поляков у нас много. Еще в тридцатых годах после восстания сюда сослали. Им даже разрешили свой католический костел построить. Каждое воскресенье собираются все там на службу. Чудные они. Вроде бы одному Богу молимся, но все у них не как у людей. И храм – не храм. В нашу церковь войдешь – душа радуется. Светло, красиво. Сразу жить хочется. А у них в костеле все наоборот. Тоже красиво. Но по-своему, мрачно. Словно они постоянно думают о смерти.
Слова Хромова насчет костела старец мимо ушей не пропустил. В следующее же воскресенье, отстояв молебен в Богоявленском соборе, Федор Кузьмич решил заодно посетить и семиглавую Воскресенскую церковь. Ее высокий силуэт в стиле барокко он приметил еще на подъезде к Томску. И тогда же принял решение: непременно побывать и помолиться в этом храме.
Первые дни на новом месте он сильно хворал. Но ничего, на этот раз Бог миловал: