– Ему хорошо, он ушел, и все тут!.. Нам вот худо будет, если бы и захотели, никогда нам не уйти из здешних убогих мест.
– Да, все это верно, он ушел, и да поможет ему бог… Но как нам быть с девушкой, с несчастной этой?
– С Нуну? Многие к ней сватаются. Отдадим, отделаемся, и все тут!
Онисе опустил голову и задумался.
– Как быть? Не нравится мне этот парень, как взять грех на душу – отдать за него чужую дочь? Да и девушке, бедняжке, не по сердцу он, говорит, покончу с собой, а за него не пойду.
– Что ее спрашивать, ей-богу! Пойдет за того, кого мы для нее выберем.
– Да, но ведь Нуну любит другого и…
– Ну и пускай себе любит, что из того? – резко оборвала жена.
Дверь открылась, и в комнату бесшумно вошла девушка лет шестнадцати-семнадцати, стройная, тонкая, с высоким медным кувшином за спиной. Она не спеша опустила кувшин на пол, отвязала от него ремни и повернулась к сидящим:
– Где отец? – опросила она.
Этот простой вопрос, заданный совсем спокойно, почему-то смутил Онисе и Махию. Они не нашлись, что сказать, и молчали.
– Отец где? – все так же спокойно повторила она свой вопрос, пристально глядя на Махию.
– Ушел, – наконец ответила Махия.
– Ушел? – переспросила Нуну упавшим голосом, и руки ее повисли вдоль тела.
Как острие копья, вонзилось ей в сердце это слово, она даже не сразу осознала его.
– А я-то думала… – тихо сказала она и, медленно опустившись на пол, стала беззвучно плакать.
– О чем ты плачешь? – принялась утешать ее Махия.
– Я хотела повидаться с отцом, – сквозь слезы шептала Нуну,
– Перестань, пожалуйста! – рассердилась Махия, но тотчас же спохватилась и добавила спокойно: – Вот скоро выдадим тебя замуж, и позабудешь ты все свои огорчения.
– Я не хочу замуж! Не пойду! – хмуро произнесла Нуну.
– Это ты сейчас так говоришь, а потом передумаешь, – сказал Онисе.
– А уж за какого человека тебя выдадим, ей-богу, всем на зависть, – продолжала Махия.
– Нет, нет, не хочу! – твердила Нуну. – Знаю я, за кого вы меня прочите; удавлюсь, а за него не пойду!
– Почему так, почему не пойдешь?
Нуну молчала. Вдруг ей подумалось: а что, если броситься в объятия Махии, прижаться к ее груди, преодолеть девическую стыдливость, открыть свою заветную тайну: Я люблю другого, пожалей меня, Махия! Она подняла голову и увидела суровое лицо своей тетки, встретила ее леденящий взгляд. Слова застыли у нее на устах. С ужасающей ясностью поняла она, что перед нею не друг, способный понять ее чувства, а чужая женщина, давно уже неумолимо решившая ее судьбу, что она не изменит своего решения и никакие слова, никакие мольбы ее не смягчат.
И в самом деле, как бы в подтверждение ее предчувствия, Махия произнесла сурово и решительно:
– Ну, будет, довольно!.. Твой отец, уходя, поручил нам твою судьбу, и ты пойдешь замуж за того, кого мы выберем тебе в женихи.
Нуну