То всех убеждает, как будет им плохо,
Появятся рыжие вдруг муравьи.
Букашка пугает, состроив гримасу,
Какой муравей причиняет всем вред,
И хочет, чтоб вся насекомая масса
Поверила в рыже-оранжевый бред.
Букашка со сном своим шустро носилась,
Не видя под лапками видимых ям.
Букашка кричала, что ей же приснилось,
Что только кузнечик задаст муравьям.
На крутом бугре
В загоне
Стоит в загоне рыжий Конь,
А рядом – толстый Бык.
Над ними крышу «съел» огонь.
Конь к холоду привык.
Быку не жарко тоже здесь,
Но всё же у Быка
Всегда еда с подстилкой есть,
Рогожа на бока.
По ним не плачет гневный кнут
И от ярма нет ран.
Проведать, как друзья живут,
В загон зашёл Баран.
Давно друзей не видел он.
Баран разинул рот.
Он явно чем-то удивлён,
Хоть рядом нет ворот:
«Я вас не вижу много лет.
Вот прячетесь вы где!
Вас на поляне сочной нет,
Не ходите к воде».
Заржал довольно рыжий Конь:
«Да! Жизнь уже не та.
Хоть и в загоне вечно вонь,
Но всё ж нет хомута.
Я раньше вечно что-то вёз.
Оглох уже, смотри,
От скрипа страшного колёс
И вёз не воз, а три.
Стою теперь без сбруи я
И без подков, босой».
«Зелёная и длинная
И пахнет колбасой,
Что это? А?» – Баран спросил.
Конь закусил губу.
Баран смеялся, что есть сил:
«Узнал свою судьбу?»
«Ногой по стойлу постучи
И сплюнь через плечо.
Про колбасу пока молчит
Хозяин наш ещё.
Он мне работу по душе
Даёт всегда весной.
Произвожу я малышей.
Ведь я же племенной».
И тут Барана отругал,
Вступившись, толстый Бык:
«Зачем Коня-то напугал,
Ходячий ты шашлык?
Я тоже долго был с ярмом.
Теперь я племенной.
Я, может, не блещу умом,
Но он всегда со мной.
Кто виноват, что у Коня
Работы больше нет?
Не запрягают и меня.
Что делать? Дай ответ.
Парнокопытными нас всех
Хозяева зовут,
Но в жизни ждёт того успех,
На ком рога растут».
Всё, что сказал Барану Бык,
Он выслушал и вот
Баран проблеял сквозь язык:
«Я сам рогатый скот».
Увидел Бык, что и Баран
Имел свои рога.
Он мог оставить много ран,
А шкура дорога.
Ретировался старый Бык,
Стал заикаться. Но
К нему Баран уже привык,
Друзья ведь всё равно:
«Другая