– Таки кошерный чаёк, между прочим! Пей, Ваня, вспоминай добрым словом мою маман и скорее рассказывай, что у тебя стряслось!
Пежемский сделал глоток. Чай на самом деле оказался недурным: аромат мелиссы струился из чашки, словно из рога изобилия, корица придавала напитку пикантный вкус, а нотки вербены оказывали на организм расслабляющий эффект… Немного придя в себя, Иван начал свой рассказ:
– Ох и натерпелся же я на этой конференции, друг мой Исаак! Во-первых, выяснилось, что у меня боязнь сцены! Мне никогда в жизни не было настолько неловко! Представь, что ты мышь, которая неожиданно оказалась в толпе домашних кошек! Представил? Именно так я чувствовал себя в тот момент, когда стоял за трибуной… Во-вторых, я, оказывается, плохой оратор! Разумеется, сам я так не считаю… Это мне выкрикнул какой-то нахал из толпы! А ведь я всего лишь переволновался, и нужные слова вылетели из моей головы аки перелётные птицы! А в-третьих, зря я вообще подписался рекламировать эту сантехнику! Ты даже не представляешь, насколько унизительно доказывать клиенту, что наши унитазы гораздо компактнее, нежели унитазы любой другой фирмы! Позор! Это позор на всю жизнь! Уже смело можно утверждать, что несмываемое пятно легло на весь мой грешный род! Исаак! Помоги мне! Ты должен всё исправить, слышишь?
Исаак поставил свой чай на стол, снял шляпу и почесал голову… Немного помолчав, он ответил:
– Таки вынужден тебя огорчить, Иван, но боюсь, что это невозможно!
Пежемский три раза поменялся в лице, потом долго что-то мычал, пытаясь подобрать слова. В конце концов, он не выдержал и со всего размаху ударил об пол фарфоровую чашку с недопитым чаем. Осколки со скоростью света разлетелись по всей комнате, а Эйзельштейн чудом успел отскочить в сторону, дабы не ошпариться кипятком.
– Ты таки сумасшедший! – вскричал напуганный еврей.
Но Иван не хотел ничего слушать. Он вскочил, схватился за голову и причитал:
– Что за напасть? За что? За что?!! Да, у меня есть слава, а моё лицо известно каждому зрячему человеку нашей страны! Так почему же я опять разочарован?!
В этот момент у Пежемского задрожали колени. Не в силах больше стоять на ногах, он вновь сел на кровать. По его щеке побежала солёная слеза… Иван внезапно понял, что всего год назад у него было всё, что нужно ему для счастья. Он мог спокойно прогуляться по улице ни с кем не здороваясь, так как такого количества знакомых, как сейчас, у него попросту не было. Ему не надо было ездить за десятки километров от собственного дома, чтобы продать очередному зеваке раковину или душевую кабину. У него была работа, которую он прекрасно выполнял, а на алкоголь и сигареты, пусть даже элитные, он не тратил ни копейки. На его глупую