Заметив Бориса, Анька, его троюродная сестра со стороны Анастасии Петровны, шустрая девица двадцати лет в узком платье для коктейлей, оголенная и сверху, и снизу, подхватила под руку и заставила танцевать с ней кадриль.
Стараясь повторять за ней фигуры и по возможности попадать в такт, он влился в ряды веселящейся молодежи.
– Чего это вы такие странные танцы выбрали?
– А мы стараемся имениннику угодить. – Анька кивнула в сторону Ивана Ярославовича. – Ему нравится. Да и веселее, знаешь. На дискотеках такое не потанцуешь. Там одни прыгалки с топтанием на месте.
Борис разыскал взглядом деда. Тот и в самом деле смеялся, недовольно сощурив глаза. Зная его манеру зло потешаться над тем, что ему не нравится, Борис решил, что деда кто-то раздосадовал. Но вот кто?
Посмотрев по сторонам, заметил пылающее сердитой краской лицо Анжелы. Вот оно что! Наверняка сказала очередную глупость, дура набитая. И почему у дядьки жены раз от разу все глупее и глупее? Он что, надеется на фоне неумных жен выглядеть презентабельнее?
Анька дернула его за рукав, и он был вынужден повернуться к ней.
– Ты что-то сказала?
– Я говорю, пойдем прошвырнемся? Курить хочется, а одна боюсь.
Борис вспомнил, что троюродные не считаются близкой родней, и Анька наверняка строит насчет него какие-то матримониальные планы. Поспешно отказался:
– Нет, мне некогда. Я матери помогаю.
Аньке и в голову не пришло предложить свою помощь, она лишь кисло заметила:
– Примерный сынок?
– Конечно. Кто еще ей поможет, если не я?
Это прозвучало слишком пафосно, но Анька не обратила на это внимания. Бойкую кадриль сменил медленный вальс, и Анька от него отцепилась. Не дожидаясь других претенденток на свою персону, Борис сбежал на кухню, где хозяйничала мать в большом фартуке с аляповатыми красно-синими цветами.
– Чем помочь? – Борис взял подготовленный матерью поднос с многочисленными пирожными, аккуратными рядами уложенными на маленькие тарелочки. – Надеюсь, ты не сама эту уйму готовила?
Мать обиделась.
– Почему не сама? Как раз сама. Ты считаешь, я готовлю невкусно?
– Я считаю, что готовишь ты очень вкусно, но зачем убиваться? Столько наготовить, это ж сколько времени надо потратить?
– У Господа дней много. – Светлана Ивановна произнесла это нараспев, с каким-то непонятным Борису чувством.
От неожиданности он замолчал и унес поднос в столовую. Переставив тарелочки с подноса на стол, сердито заметил все так же сидевшему за столом и что-то жевавшему Олегу:
– Чего сидишь? Помог бы матери, что ли!
– Я ей всю неделю помогаю. А вот ты где был, сынуля? – Олег ответил ему таким же неприязненным тоном.
– Я на твоем месте официантов бы нанял.
– Я ей это предлагал, и свекор тоже. – Пренебрегая правилами хорошего тона, Олег положил в рот одну из принесенных Борисом пирожных, и принялся жевать, невнятно бормоча: –