Правда, спустя несколько минут девушка вдруг точно поняла, что сама больше мучается в ожидании, ласкаемая водой, а потому спешно вылезла из ванны и накинула на влажную кожу подарок Генри.
Полупрозрачная золотистая ткань пеньюара подчеркивала смуглость кожи и дарила странное ощущение – Лиза сама себе казалась королевой. Она откинула волосы назад и, выгнув спину, посмотрела на свое отражение.
«Иди, – шепнуло ей оно. – Он ждет тебя».
И девушка пошла, не замечая, что к волосам и бархатной коже кое-где прилипли беспомощные белоснежные лепестки роз.
Генри ждал ее, стоя у окна, заложив руку за руку и глядя в ночное небо. Хотя Лиза вышла бесшумно, он сразу понял, что она только что переступила порог, и сказал:
– Сегодня с нами будет три неба, а ты станешь для меня четвертым.
И после, ни слова больше не говоря, повел ее к кровати. Усадил, сам сел рядом и, положив ладонь на щеку, подарил второй поцелуй – волнительный и неспешный.
Он начинал неспешно, дразня медленными движениями и слабыми прикосновениями, больше наслаждаясь, чем даря, и заставляя Лизу саму начать проявлять инициативу. Почувствовав, что девушка готова многое делать сама, вдруг почти обездвижил ее, смеясь и буквально мучая беспомощностью; затем взял всю инициативу на себя, став настоящим ураганом страстей, магистром чувственных переживаний, и делал такое, что она не могла сдержать криков. Глубокий сильный ритм, заставляющий вздрагивать все тело.
Она упала ему на грудь, задыхаясь от удовольствия, наконец настигнувшего ее теплой стремительной волной, и думая, что это – все, однако Генри перевернул ее на спину и, глядя ей в глаза, продолжил, буквально вбивая ее в разворошенные простыни, а Лизу едва не смело новой волной, после которой последовали еще и еще.
С ней никогда не было такого. Лиза растворялась в ощущениях, в тех эмоциях и ласках, которые мужчина дарил ей с необыкновенной щедростью. Это была умелая игра двух влюбленных, древняя, как мир, но все такая же чувственная и таинственная. Когда теряется счет времени, а пространство вокруг начинает пульсировать в такт бешеному ритму сердца.
В какой-то момент, глядя на их отражения в потолке, девушка поняла, что эта ночь навсегда останется в памяти – так, как на дереве вырезают фигурки и надписи, так и в ее душе Генри сейчас умело вырезал собственное имя. Может, будут другие ночи: лучше или хуже, но подобная – вряд ли. Настолько умелые любовники ей еще никогда не попадались. Лиза сама себе напоминала какой-то оголенный эротический нерв, который под конец взрывался уже от самого легкого поцелуя.
Последнее, что запомнила Лиза, перед тем как отключиться, разгорающийся за окном рассвет и обнаженного Генри, который стоял у окна спиной к ней.
– Я