задач представляется гораздо более реалистичным и адекватным не делить мир на абсолютно «плохих» и «хороших» (этого нет в реальности), а стараться улучшать реальный социум, отдельных его представителей с учетом того, что в каждом индивиде есть и плохое, и хорошее. Соответственно, социальные педагоги призваны увеличивать «зону добра», положительного в каждом представителе социума». Здесь мы попадаем в контекст решения задач социально-педагогической профилактики и коррекции. А для этого сначала надо попытаться проявить к этим персонажам гуманизм, понять в каких социальных ситуациях они испытывают дефицит, что и порождает их негативные социальные проявления. Для Лисы это дефицит игровых ситуаций, приключений, опыта творческой социальной комбинаторики. Ведь Лисе важно не просто что-либо украсть, а еще и разыграть ту или иную комбинацию. Трезвый же, прагматичный социум не предоставляет ей этой возможности. Она сама придумывает себе приключения. И дело здесь не только в поиске добычи. Зачем ей, например, тихо издеваться над Волком: «Битый небитого везет»? Очевидно, что здесь мы имеем дело с ее торжеством игрока, выигравшего очередной раунд у простаков. Но что интересно, действуя в созданном ею же искусственном пространстве спектакля для других, Лиса получает вполне ощутимый реальный доход (еду). У Волка же очевиден другой дефицит ситуаций – дефицит дружбы, искренних отношений. В конечном счете, «долг дружбы» даже оказывается сильнее его достоинства и прагматизма (Волк везет на себе Лису).
На примере этой сказки можно попытаться ответить и на вопрос: «Почему в сказках сплошь и рядом действуют не люди, а животные?». Один из вариантов ответа, имеющих социально-педагогическую значимость, связан не с расхожим представлением об одушевленности всего живого древними сочинителями сказок, об их анимистических и мифологических представлениях.
Можно вполне обоснованно предположить, что в древности у людей было более развито (пусть в наивной форме) экологическое самосознание и соответственно экологическая этика. Поэтому для них наиболее нравственным было уметь самостоятельно бороться за выживание по аналогии с животным миром, не пытаться пренебрегать собственными биологическими запросами и собственными возможностями для выживания. Они не были извращенцами по отношению к собственной биологической природе. Пытались удовлетворять свои естественные потребности, используя максимально то, что дает им окружающая природа. Спектр же «вторичных», социальных потребностей был гораздо меньше, чем сейчас. Окружающую природу и биологическую природу человека так не «насиловали», как сейчас. Это и есть знаменитый принцип существования: «Быть в гармонии с самим собой и миром». Поэтому для них персонажи в образе животных, зверей были не просто метафорой, но и иллюстрацией эффективного, экологически целесообразного или не целесообразного (если животные принимают чисто «человеческую» логику) поведения.
Такая интерпретация наличия животных
