Я попыталась склеить журнал, но из этой затеи ничего не вышло. Слишком уж хорошо старалась, когда рвала его. Завтра пойду каяться перед его владелицей, здешней билетершей. Куплю ей конфет.
Нет, ну какой же все-таки мерзавец этот Куприн! Писателю, как человеку искусства, непростительно так отзываться об актерах. Даже если у самого роман с Мельпоменой не получился. Если когда-нибудь сподоблюсь написать пьесу, то уже знаю, чью фамилию дать самому отвратительному персонажу. Если бы я была мужчиной, то разыскала бы Куприна и вызвала на дуэль. Дуэль! Мне очень нравятся дуэли, особенно если все остаются живы! Это так возвышенно и благородно. Сердце мое замирало, когда Е. Г. рассказывала мне о дуэли двух поэтов[21], которую остряки окрестили «второй чернореченской дуэлью»[22]. С одним участником я впоследствии познакомилась[23], стихи другого произвели на меня сильное впечатление. Я радуюсь тому, что оба они остались живы. Но Куприна я бы застрелила, не дрогнув. Мне хочется верить, что застрелила бы, так сильно я его ненавижу.
Чтобы успокоиться, перечитываю записки Щепкина[24].
Видела во сне маму. Она сидела в своем любимом кресле и рассматривала альбом с фотографиями. Этому занятию мама может предаваться бесконечно долго. У нее превосходная память, которая по наследству перешла ко мне. Мама помнит, когда и при каких обстоятельствах была сделана та или иная фотография. Она перелистывает не страницы альбома, а свои воспоминания. Когда доходит до фотографии, на которой есть покойный братик, то плачет. Когда я вошла, мама закрыла альбом и долго смотрела на меня. Я ждала, что мама что-то скажет, но она только смотрела. Взгляд ее был очень печальным. Потом на улице закричали пьяные, и я проснулась. Сна уже не было. Захотелось написать маме письмо, что я и сделала. Теперь можно отправить письмо, потому что в Таганроге тоже немцы. Не удержалась и вложила в конверт афишу со своим именем. Мы возмущались тем, что афиши были напечатаны на дрянной тонкой бумаге, но якобы сейчас хорошей бумаги достать негде. Зато такие афиши превосходно помещаются в конверте. Маме будет приятно, отцу, как я надеюсь, тоже. Возможно, они вставят афишу в рамку и повесят в гостиной. С первыми афишами так можно поступать, это не mauvais ton[25].
Павла Леонтьевна хочет, чтобы я сыграла Шарлотту Ивановну в «Вишневом саде». «Раневская в роли Раневской – это анекдот», – шутит она. Я и сама понимаю, что еще не доросла до этой роли. Интересно, как по мере накопления опыта меняются взгляды и мнения. Когда-то, когда я ехала из Таганрога в Москву, мне казалось, что любая роль мне по силам. Ох уж это упоительное всемогущество неофитов! Ничего-то они не умеют, ничего не знают и ничего не боятся. Боязнь приходит с опытом. Обожжешься разок-другой – и начинаешь