– Человек на жаловании – непреклонно заявила Вика – Давай-давай. Вон, уже ушей из-за волос не видно. Как есть хиппи.
– Откуда ты все знаешь? – льстиво заявил я – Какая же ты эрудированная!
Вика даже не стала со мной вступать в переговоры, она просто взяла у меня из руки телефон и набрала номер телохранителя.
После парикмахерской я был направлен еще и в магазин, поскольку Вика рассудила, что завтра нам точно будет лень туда идти, в общем, день катился быстро, как и все зимние выходные – солнце на небе стоит недолго, вроде только что было утро – а уже и темно. То ли вечер, то ли ночь – поди разбери…
– Как долго вы пробудете на мероприятии? – спросил Алексей, когда мы сели в машину – Ориентировочно?
– Поди знай – устроился я поудобнее на заднем сидении – Часа три точно пробудем.
– До конца будем – заявила Вика – До самого-самого. И это не обсуждается.
По тону, которым это было сказано, я понял – спорить не стоит. Не тот случай. Есть такие моменты, когда женщина добивается своего медленным капаньем на мозг, есть моменты, когда женщина добивается своего извечным способом, а еще есть моменты, когда она ставит точку в разговоре, и она, эта самая точка, не предполагает многоточия. Вот здесь как раз тот самый случай.
– Тогда я жду вашего звонка – сказал Алексей, не поворачиваясь – Мы в машине на парковке посидим.
– Не замерзнете? – проявила заботу о телохранителе Вика – Зима на дворе.
– На подземной парковке – уточнил Алексей – Там не холодно.
Завязнув в типичной предновогодней пробке, мы прибыли к «Радеону» с приличным отставанием от графика. Вика рвала и метала, но окончательно ее доконали два красноармейца с винтовками, на штыки которых были наколоты какие-то бумажки, надо думать пропуска. Они загородили нам вход в здание, и один из них задал вопрос –
– Ваши мандаты, товарищи?
Вика закраснелась, слово «мандат» явно навело ее на какие-то странные ассоциации, я же, не заробев, отвел штык в сторону, сказав –
– Верно бдительность проявляешь, товарищ, потому как не дремлет мировая буржуазия. Но нас ты зазря остановил, мы к товарищу Азову идем, в «чрезвычайку».
– Ты, что ли, Никифоров будешь? – уточнил солдат революции, стукнув прикладом о мрамор холла – Документ какой покажи, что твоя личность подлинная да проходи внутрь, предупреждал он о тебе.
Холл был украшен лозунгами и плакатами, явно специально изготовленными для мероприятия, прямо у центрального входа был установлен трехметровый портрет Зимина в буденовке и гимнастерке, с тыкающим в зрителя пальцем, да еще вдобавок сопровожденный надписью: «А что ты сделал для «Радеона»?
– Так, почему опаздываем? – строго спросила у нас какая-то девушка в красной косынке, из-под