В девять тридцать в здании комендатуры, которое располагалось в центре города, недалеко от магистрата, начальником гарнизона города генералом от инфантерии Бернгардом Отто фон Ляшем было собрано небольшое совещание. Присутствовали только заместители коменданта и старшие командиры воинских подразделений, дислоцирующихся в пределах города.
– Господа офицеры, – обратился к ним Ляш, – нам предстоят тяжелые времена, и мне хотелось бы обратиться сегодня к населению Кенигсберга с воззванием. Нам, военным, все же легче, у нас в руках оружие, мы имеем первоклассные защитные сооружения и значительное количество всякого рода припасов. Говоря военным языком, мы можем держать оборону не менее двух, а то и трех месяцев. Все зависит от того, как мы встретим первый, несомненно самый мощный натиск азиатских орд. И в этом нам должны помочь наши доблестные командиры городских фортов. Имея такие мощные стены, прекрасную крупповскую артиллерию и полностью укомплектованные гарнизоны, мы вправе рассчитывать на то, что они железной стеной встанут на пути атакующего противника и позволят нам сдержать его на значительном расстоянии от городских стен. Но вот гражданское население, несомненно, будет терпеть значительные неудобства в связи с обстрелами и пожарами. Хочу вам зачитать выдержки из моего воззвания…
Твердо представляя себе, что сегодняшние сутки, может быть, единственные, которые у него еще есть для того, чтобы завершить эвакуацию музея, Вист развил с раннего утра бешеную деятельность. За два последних дня он отлично усвоил, как действует вся цепочка по упаковке, перевозке и укладке отправляемых на захоронение ящиков со складируемым имуществом, и, вытребовав себе в помощь еще два взвода фольксштурмовцев, весьма грамотно расставил их на всех участках работы. Теперь он мог легко контролировать весь этот процесс и с помощью небольшого резерва, всегда находившегося у него под рукой, быстро устранять возникающие, по мере нарастания темпа эвакуации, проблемы. Увлеченный этой работой, он едва не забыл о приказе явиться в комендатуру к половине двенадцатого. Вспомнил он об этом только минут за десять до назначенного срока. Хорошо, что его штабная машина была в этот момент у него под рукой, и он, оставив за себя лейтенанта Гюнтера, помчался в комендатуру. У небольшого окошка в приемной, где выдавали пропуска, его уже ожидали. Едва он громко назвал свою фамилию дежурному, как сзади к нему подошел офицер в морской