Добывали славу
Ньёрды стрел крылатых.
Голос Арнвида, обычно дребезжащий и не особенно приятный, в те моменты, когда он исполнял висы, разительно менялся. Вот и сейчас он легко перекрывал шум волн и свист ветра. Викинги слушали, затаив дыхание.
Нет ничего выше искусства скальда ведь сам Один дарит избранным умение слагать стихи, скупо отмеривая драгоценный напиток, мед поэзии, некогда похищенный у великанов.
Кормит Игга чайку
– воителю достался
Крепок тур стремнины –
Враг перины змея.
Чрево мясом серков
Досыта наполнил
Серый скакун Меньи –
Хауку подобен?
– Ты почтил меня великой честью, – сказал Хаук после паузы, в голосе его, обычно ровном, в этот раз явственно звучало восхищение. – Песня твоя стоит столь много, что я даже не знаю, чем могу отплатить за нее. Проси чего хочешь!
– Мне ничего не нужно, – улыбнулся эриль. А отплатить ты можешь разве что своей дружбой.
Воины восхищенно заревели.
– Я не могу обещать тебе дружбы, – пожал плечами конунг, – она у тебя уже есть. Но прими в знак благодарности вот этот перстень. Его добыл мой отец во время похода на Восточный Путь.
И Хаук снял с пальца кольцо, украшенное сапфиром размером с голубиное яйцо. Камень переливался всеми оттенками голубого, и тускло светилось золото, показывая, что выкован перстень достаточно давно.
Подарок был достоин стихов.
Драккар резво бежал на северо-восток. Следуя советам Арнульфа, от того места, где произошла битва, викинги направили корабль прочь от берега, и второй день шли вдали от него. Ветер постоянно менялся, руны Арнвида помогали слабо, и почти все время приходилось грести.
Сакс не жаловался, он был привычен к жизни на корабле, и даже руки его украшали точно такие же мозоли, как и у северян.
– Отдохнули, и будет, – сказал конунг. – Все на весла!
– Вот так возвышенная поэзия сменяется грубой прозой, – возвестил Нерейд, с отвращением на лице усаживаясь на лавку. – Вместо того чтобы услаждать свой слух изысканными висами, а утробу – пивом, мы должны орудовать этими гнусными деревяшками.
– Греби лучше, – посоветовал рыжему балагуру Вемунд. – А не то твой слух усладят изысканные стихи местных пиратов, а утробу – протухшая вода.
Нерейд оскорбленно вздохнул и принял обиженный вид, но деваться ему было некуда, и вскоре он вместе с другими орудовал веслом, толкая драккар по поверхности моря.
– Ну что, где то место, где нам высаживаться? – голос конунга звучал спокойно, но все же в нем чувствовалось нетерпение.
С самого утра драккар шел вдоль берега, на котором уныло громоздились дюны, похожие друг на друга, как листья на дереве. Желтая поверхность пустыни убегала на юг, сколько хватало глазу, и ничего в ней не двигалось. Шуршали набегавшие на берег волны.
– Скоро уже, – Арнульф облизал пересохшие губы,