Столкнувшись с такой дилеммой, оказываешься перед искушением выбора тех частей рассказов о женщинах древности, которые звучат наиболее правдоподобно, – обычно по мерке того, что кажется наименее сенсационным, – а затем проверяешь эти данные психоанализом и интуицией, чтобы заполнить пробелы. Но попытка уверенно решить, какие элементы в этих грубых набросках характера являются истинными, а какие фальшивыми – в большинстве случаев дело безнадежное. Ни один историк не обладает исключительной антенной в прошлое, и было бы неумно заявлять, что мы можем чревовещать за этих женщин при отсутствии их собственного голоса и других примет их жизни.
Эта книга не претендует на такое, как не заявляет, что она «биографическая» для этих женщин в общепринятом смысле: я не могу проникнуть в их головы и не могу дать вам полное описание их жизней от А до Я{9}.
Взамен требуется агностический подход при выборе из эклектической массы рассказов о той или иной римской первой леди, которые мы имеем. Здесь на сцену выступает именно чувство борьбы с беспорядком в портретах множества исторических персон, особенно когда доходит до выявления реальных характеров римских женщин за масками и карикатурами их древних изображений. А это на деле является ключом для понимания их места в римском обществе. Я доказываю, что индивидуальность первых леди Рима так изменчива, противоречива и похожа, потому что их действия и их характеры диктовались политической повесткой дня и репутацией императора, за которым они были замужем или с которым находились в родстве, а также критическая реакция на его правление.
В целом императоры стремились пестовать свой образ как надежного семейного человека, и их женская родня представлялась