14.30. Мы прибыли в довольно большой город Замосць. Въезд туда был опоясан линиями брошенных поляками окопов. Первые дома были полностью разрушены нашей артиллерией: ужасное зрелище.
Уже полночь. Сегодня я все еще жив, как и ты с Лоре. Все мы!
17 сентября 1939 г
В 1.00 ночи мы наконец получили вечернюю горячую пищу: черный кофе! В 4.00 мы снова были на ногах и переносили наши позиции вперед. Я так хочу спать, что не думаю, что смогу выдержать. Вряд ли мы за всю последнюю неделю спали больше 15 часов. Теперь уже мне днем очень трудно даже просто стоять прямо, так как последние три недели стали для меня невероятно изматывающими. А когда мы сидим в машинах, наши задницы уже через полчаса начинают так ныть, что приходится снова вставать. Как хорошо было бы пройти пешком хоть несколько километров.
Я почти забыл рассказать, что с нами вместе сражаются два польских солдата-фольксдойче, предки которых были немцами. Они добровольно присоединились к нам, и трудно себе вообразить лучших товарищей.
Сегодня воскресенье. Хенни, ты помнишь, как часто по воскресным дням я хотел послушать Hafenkonzert,[19] но настолько уставал, что не мог не заснуть снова?
Теперь я три воскресенья подряд лежу в грязи, и как я был бы счастлив снова оказаться дома, лежать в постели и слушать радио. Во время войны приходится пройти через многое, но многое делать трудно или даже невозможно. А те, кому не пришлось сражаться на фронте, не знают, что такое война. Правда, есть такое, что все равно должно быть сделано, и должны быть люди, которые должны делать это. Но фронт есть фронт. Здесь нет вопросов, и здесь совсем нелегко. Я и мои товарищи лично видим это все время.
Двое наших офицеров реквизировали частный автомобиль и теперь колесят на нем туда-сюда. Каждый из них прибавил по 15 кг. А мы? Штаны, в которые мы прежде не могли даже влезть, теперь нам велики. Но несмотря на это, я не хочу уезжать с фронта – ни при каких обстоятельствах. И если бы мне довелось получить ранение и вылечиться, я первым делом поспешил бы сюда снова, и сделал бы это с удовольствием.
Сегодня я все еще жив, как и вы с Лоре. Все мы!
18 сентября 1939 г
Ночью шел проливной дождь. Неприятно, когда тебе приходится лежать в чистом поле и быть начеку, не имея над собой никакого укрытия от дождя. А ведь вчера нас должны были сменить.
Так нам теперь приходится принимать пищу – в самое неподходящее время. Черный кофе на завтрак, хотя обычно мы не получаем его совсем. На обед – горячий Eintopf,[20] который обычно привозят на закате или ночью.
На ужин – чай, который мы получаем в час или два ночи. Можешь себе представить,