Граф наклонился, чтобы поцеловать Катриону, и его плащ соскользнул на пол, потому что девушка обвила его шею руками. Он осторожно снял рубашку с прекрасного тела и бросил ее на свой плащ. Потом принялся ласкать свою возлюбленную, поглаживая ее атласную кожу. Хотя Катриону била дрожь, она что-то довольно шептала и льнула к нему. Внезапно Патрик остановился и замер, а Кат взмолилась:
– Пожалуйста, милорд! Еще! Я не боюсь!
Но граф сам испугался, ибо его желание быстро нарастало. Он знал, что следует поскорее остановиться, иначе он возьмет ее здесь и сейчас же.
– Кат! Любимая! Послушай меня. Я начинаю желать тебя очень сильно. Если я не отошлю тебя сию минуту, то не смогу отказать себе в удовольствии обладать твоим телом.
– Прошу тебя, милорд! Я тоже тебя хочу! Пожалуйста, возьми меня сейчас!
Если бы перед ним стояла другая, он с большой охотой подчинился бы ее желанию. Но это была Кат, его невинная суженая, которая только просыпалась навстречу радостям любви.
– Нет, любимая. При свете дня все будет выглядеть по-другому. Если я заберу твою девственность сейчас, потом себя за это возненавижу.
Вздохнув, Патрик снова натянул на нее рубашку, а затем отнес невесту обратно в комнату, уложил в постель и нежно прикрыл одеялом.
– Спокойной ночи, любовь моя, – прошептал он, закрывая за собой дверь.
Катриона неподвижно лежала в тепле своей постели и прислушивалась к звукам зимней ночи. В камине с мягким потрескиванием горел огонь. За окном прокричала сова, и в ответ завыл волк. Теперь девушка понимала, что имела в виду ее мать. Но она теперь стала понимать и Эйлис, и с большей симпатией относилась к своей кузине Фионе. Снова и снова Кат переживала в мыслях последние часы. Ее груди стали тугими, и, заметив это, она покраснела. Весь остаток ночи невеста Гленкерка металась между беспокойным сном и не менее беспокойным бодрствованием. Ее молодое тело томилось по ласкам Патрика.
Наутро, когда суженые встретились, чтобы отправиться на прогулку верхом, граф приветствовал девушку в своей обычной манере. Катриона последовала его примеру и молчала до тех пор, пока они не оказались на безопасном расстоянии от замка. Тогда, медленно повернувшись к нему, Кат сказала:
– Я не жалею ни о чем, что случилось прошлой ночью.
Патрик улыбнулся, почувствовав, с каким напряжением это было сказано.
– А тут, Кат, и жалеть-то не о чем. Мы только целовались