Игорь иронически улыбался:
– Этот парень – чемпион по биатлону, стакан на спор разгрызал! Канат может порвать! Тебе домой к жене надо! Ты же у нас теперь почти святой!
Внутри всё кипело, хотелось битвы, но домой хотелось ещё больше. Я расплатился за всю компанию, и мы стали собираться. Ощущение, что ты среди надёжных друзей, всегда придаёт уверенности в себе и своих силах. В ранней молодости это проявляется в невероятном бахвальстве и самонадеянности, а когда тебе под тридцать или чуть больше – в приятном спокойствии.
Игоря мы подвели к дверям и аккуратно поставили, заставив его собраться, чтобы он выглядел перед женой более трезвым, чем был на самом деле. Нажав на звонок, мы спрятались в проёме под лестницей. Из открывшейся двери в подъезд ярко брызнул свет – его ждали. В руках его жены Вики был здоровенный том старой «Советской энциклопедии». Он еле успел пролепетать: «Это я, дорогая», как на него сверху обрушился этот кладезь человеческих знаний за последние века.
Она была красивой женщиной, но очень горячей. Отбросив книгу в сторону, Вика схватила его за плечи и втянула обмякшее тело внутрь через порог. Дверь захлопнулась, а мы, давясь от смеха, вышли из подъезда на улицу.
– Круто! – сказал Янка, одной рукой почему-то держась за голову, словно это его сейчас любовно отоварили.
Не пьющий уже несколько лет Марк философски заметил:
– Сразу видно, интеллигентная семья, некоторых чугунными сковородками лупят.
И мы снова заржали, но уже на всю улицу. Время подходило к пяти, а расходиться не хотелось.
– Может, ещё куда? – с тайной надеждой подумал я вслух.
Андрей сразу отозвался:
– В аэропорту бар до шести работает, но там только коньяк.
Этим нас было не испугать.
Приезжать в аэропорт – в этом всегда есть что-то от несбывшейся мечты. Народ снуёт туда-сюда, перетаскивая свой багаж, а ты сидишь за стеклянной стеной бара, потягиваешь армянский коньяк, запивая его маленькими глотками кофе, и думаешь: «Вот взять бы и улететь куда-нибудь на край земли, посмотреть, как там живут люди!» Но до края земли было тогда как до Луны.
Часов в семь вечера к нам домой пришла Ирена, наша старинная подруга, и прямо с порога спросила меня:
– Ты читал в газете рассказ «Невозвращенец»?
С кухни раздался радостный голос жены:
– Это Генрих написал, там его псевдоним!
Ирена посмотрела на меня как на что-то особенное:
– Так это вы написали?!
Когда я услышал из её уст «вы», сразу понял – рассказ удался. Она долго не хотела уходить, сидела на диване в нашей гостиной, медленно потягивала из бокала красное грузинское «Киндзмараули» и всё время бросала взгляды в мою сторону, словно чего-то во мне раньше не замечала. Мне это льстило, и казалось, что впереди бесконечные литературные