Через пару минут сосуд был чист, а вода в ведерке стала темной от пыли. Леда отжала тряпку и повесила ее на ручку ведра, неловко обтерев руки о фартук.
– Теперь цветы?.. – начала она скрипящим хриплым голосом.
– Теперь цветы, – Гадес уложил перед ней стопку гладких белых лилий с темно-зелеными стеблями. Леда вдохнула – она знала (потому что мама показывала ей в детстве), что нужно обрезать стебли под углом, чтобы они смогли впитывать влагу и распускаться.
Дрожащими руками Леда начала обрезать стебли чуть выше первого среза, ставя лезвие под угол. Они отщелкивали и брякались о столешницу с тихим "пынь".
Гадес внимательно следил за каждым ее вдохом, и Леда чувствовала, как по ее спине ползли неприятные мурашки, но руки синхронно двигались, сжимая и разжимая мелкий гладкий секатор.
– Тебе кто-то рассказывал? – голос Гадеса выдернул ее из параноидального панического бреда в голове, она подняла взгляд, щелкнув секатором – отрезанный кусочек стебля отщелкнул и, ударившись о плечо мужчины, упал на пол. «Пынь…»
– Что рассказывал? – Леда поджала губы, ее глаза были почти дикими от волнения, похожими на два стеклянных шарика марблс.
Взгляд Гадеса скользнул вниз, туда, где маленький кусочек стебля ударил его в плечо, затем снова поднялся к лицу девушки. Он мог видеть страх и замешательство, кружащиеся в ее широко раскрытых голубых глазах, плотно сжатую челюсть, которая выдавала ее нервозность. Это было выражение, которое он видел бесчисленное количество раз прежде на лицах недавно умерших, когда они пересекали реку Стикс, не совсем уверенные в том, что ждет их впереди.
– Как подрезать цветы, – Гадес изящно нагнулся, поднял обрезок и положил его на прилавок к остальным.
– А, о… Мне когда-то показала мама, – Леда вернулась к монотонной обрезке стеблей, пока Гадес ждал продолжения истории.
– Чудно, – так и не дождавшись, прогундосил он слегка разочарованно.
Леда закончила обрезать стебли лилий и выдохнула, отложив секатор. Она огляделась, но, не заметив раковину в павильоне, быстро смекнула, что она находилась в подсобке.
– Но! – уточнила Леда. – Мама не рассказала, сколько и какой температуры нужно налить воды в вазу.
– Тебе никто не говорил, не так ли? – тихо сказал Гадес, его голос прозвучал низким рокотом в тишине павильона, цветы словно мерно качнулись в напольных вазонах. Он сделал шаг ближе к прилавку, его высокая фигура нависла над маленькой фигуркой Леды. – Люди говорят, что со мной… трудно работать. Что у меня большие ожидания и еще более вспыльчивый характер.
Он протянул руку, забирая гладкий секатор из дрожащих пальцев Леды. Широко раскрыв глаза, она наблюдала, как он ловко обрезает стебли с привычной легкостью, поправляя ее работу. Тихие щелчки ножей был единственным звуком в магазине, если не считать нежного шелеста лепестков.
– Я вижу, что у тебя к этому талант, – продолжил Гадес, показывая