Джеймса все время преследовал страх. Он боялся закрыть глаза и потерять еще и мать, которая выглядела ангелом кротости в его глазах. Считалось, мальчик боялся темноты, потому что авария случилась ночью. Чтобы справится с его беспокойством, она позволяла ему спать рядом с собой. Свет в спальне вообще не гасили.
Жизнь изменилась, когда за матерью начал ухаживать Боб. Джеймс еще не видел его, но уже заметил перемены в матери. Ее лик посветлел, а из гардероба одно за другим стали пропадать строгие черные платья. Все вокруг говорили, что она похорошела, и новый роман ей на пользу, но сын был не согласен. Та женщина, которую он любил и на которую молился, растворялась, как ночь, оставляя в руках пустоту.
Боб переехал внезапно, и Джеймса переселили в детскую комнату. С первой встречи и Джеймс, и Боб невзлюбили друг друга. Боб был крупным, мускулистым работягой, нанимавшимся на фермы разнорабочим. Он был настоящим реднеком, помешанным на теме мужественности. Казалось, вся сфера его интересов заключалась в том, что нужно делать и чем заниматься, чтобы никто не подумал, что он – не мужик. Пить пиво, рыгать, громко смеяться с друзьями, постоянно отпускать скабрезные шуточки и утверждать, что женщины – глупые существа второго сорта, как огня бояться прикоснуться к предметам розового цвета, пореже стричься, бриться и одевать чистую одежду было его принципами, которые казались ненавистны Джеймсу.
Он был обычным ребенком, болезненным и робким. Не хотел быть лидером, боялся давать сдачи, отказывался играть в регби. Ему нравилось быть чистым, часто купаться в душе, запираться в комнате и слушать грустные баллады. Мальчик маниакально наводил дома идеальный порядок и расставлял вещи по своим местам. Он даже мог горько и отчаянно плакать, если расстроится. Для Боба все это было невыносимым. Было уколом в сторону его мужественности и подчеркнутой сексуальности. Если он не воспитал пасынка мужиком, то и сам не мужик, – никто не упрекнул в этом Боба, кроме него самого. Глядя на хлипкого пацана, отчим всегда мрачнел.
С каждым разом он наказывал Джеймса все строже и строже. Ребенок в ответ бунтовал, кричал, кусался – вот однажды Боб затолкал пасынка в темный подвал и закрыл за ним дверь. Внезапно помогло – и Боб воспринял этот метод воспитания как выигрышный. Конфликты продолжались, становились все яростнее – и постепенно отчим расчистил подвал, стал привязывал Джеймса за ногу к трубе газового котла и оставлять на все более длительное время. Подросток боялся темноты еще больше. В ней стояли и копошились огромные страшные фигуры, они разглядывали его и были готовы напасть. Когда отчим заходил его проверить, мальчик сидел притихший, вжавшись в стену спиной, с большим пальцем во рту. Боб считал это проявлением согласия с наказанием и покорности.
Ну а мать? Она изменилась совершенно. Все так же ходила в церковь по воскресеньям и отзывалась на то же имя, но под влиянием Боба стала совершенно другой женщиной. Громко смеялась