– Вот мерзавец… – начала было говорить Нина.
– Больше того, подлец, – встрял в разговор Борис Антонович. – Им, подлецам, всем одного надо. Не плачь, Ленусик, я тебе найду положительного импотента, которому этого вообще не надо…
– А ну, закрой дверь с той стороны, – увидев Бориса, выкрикнула Нина.
– Нинусик, на одну минутку, пожалуйста, – заискивающим голосом обратился к ней Борис Антонович.
– Обобъешься! Жди в порядке живой очереди. Уйди отсюда, – Нина стала отпихивать Бориса Антоновича за дверь.
– Нинясик, выгляни сюда и ты все поймешь.
– О, Господи, ну, что у тебя-то? Опять просишься ломать мне диван?
– Смекалистая ты моя, – попытался чмокнуть ее Борис Антонович, – смотри какой бутончик, – он указал на юную девушку лет восемнадцати, которая стояла за стеклянной дверью редакции, – а диван я тебе скоро новый куплю.
– «Бутончик», – передразнила его Нина, – когда же твоя клумба высохнет уже?
– Никогда! Я не могу детям запретить рождаться и вырастать в такие вот очаровательные создания! – С гордостью ответил он, подталкивая Нину к ее столу.
С первых дней знакомства у Нины с Борисом Антоновичем сложились панибратские отношения. Нина снимала однокомнатную квартиру и жила одна. А Борис Антонович, пользуясь добротой Нины, частенько брал ключи от ее квартиры в дневное время, чтобы водить туда своих постоянно обновляющихся молодых подружек. За что Борис Антонович иногда помогал Нине оплачивать ее съемную квартиру. Вечерами же он был положительным семьянином. У него была прекрасная жена, имеющая свой собственный самостоятельный бизнес и взрослая дочь, которая вышла замуж и была беременна. Борис Антонович очень любил свою семью и гордился ею, но это нисколько не мешало ему ухлестывать за юными девицами. Обольстителем, видимо, он был знатным, потому как девушки у него менялись почти каждую неделю и почти с каждой он ходил к Нине «ломать диван», как выражалась сама Нина.
Она прошла к своей сумочке, достала из нее ключи и протянула их Борису Антоновичу со словами:
– Борь, ты закончишь жизнь от истощения физических сил.
– О, это лучшая смерть! Достойная настоящего мужчины!
– И потом, я, конечно, понимаю, они молоденькие и хорошенькие, но ведь они же ду-ры! – подчеркивая слово «ду-ры», сказала Нина.
На что Борис Антонович улыбаясь, ответил:
– А поговорить я могу и с тобой… – быстро повернулся и пошел на выход к своей барышне.
– Ну, ясно, я на работу-то хожу, чтобы со всеми с вами поговорить и разрешить все ваши личные проблемы, – уже вслед ему пробурчала Нина. – Когда же я, наконец, собой-то займусь? – Задала она сама себе риторический вопрос и, вздохнув, направилась дальше «лечить» Леночку.
Час спустя в редакцию вошел Кирилл. Петрыкин радостно начал ему докладывать:
– Значит