– А мои любят только водку… Они даже друг друга не любили и развелись, а до меня им и дела никогда не было. Мать еще иногда приходит ко мне, приносит передачку, спрашивает, как идет лечение. Я ей все подробно рассказываю – мама же! А в следующий раз она приходит и спрашивает то же самое, как будто я ничего ей не говорила, – ну ничего уже не помнит! Всю зиму не могла принести мне теплое пальто, а я сто раз просила. Я зимой почти не гуляла…
– Поэтому на тебе такой легкий плащик?
– Ну да! Это чужой плащ, от девочки остался, которая умерла. Родители не стали забирать, ну мне и разрешили взять для прогулок.
У Романа сжалось сердце: он знал больничную примету – нельзя донашивать вещи того, кто уже умер от рака. Надо будет попросить Катю принести для Юли какую-нибудь из его курток и теплый лыжный костюм. Ну и на ноги что-нибудь подобрать, какие-нибудь мамины старые уличные туфли, что ли, она ведь и сама не помнит, сколько у нее обуви… Катя его поймет и принесет все что надо, они с ней ладят. И еще надо сказать, чтобы фруктов приносила теперь побольше – на двоих.
После химии Юле стало хуже. Она с трудом ходила, прогулки ей запретили, но все равно почти каждый вечер спускалась в конференц-зал. У нее часто, да почти все время болела голова, и Роман играл теперь для нее немного и очень тихо, а большей частью они просто сидели рядышком и разговаривали. Юля то и дело прикладывала руки ко лбу и вискам, пытаясь снять боль. Однажды она пожаловалась:
– Не помогает – руки горячие! – ее все время слегка лихорадило.
Роман в этот вечер еще не играл, и руки у него были холодные. Он встал, обошел Юлю и сзади обхватил ладонями ее лоб и виски: он очень-очень хотел, чтобы ей стало легче – и боль у нее притихла.
– Как хорошо! Почти совсем не больно стало, – осторожно прошептала Юля. – У тебя врачебные руки.
– А я думал, музыкальные! – тихо засмеялся Роман.
С этого дня Юля часто просила:
– Ромашка, полечи мою бедную голову!
И Роман послушно вставал и «лечил». Он обхватывал ладонями ее виски, осторожно проводил ладонями к затылку и мысленно уговаривал: «Не боли, не боли, пожалуйста!»
В Юлином отделении на третьем этаже старшей сестрой была тощая и строгая Полина Ивановна, которую дети за худобу прозвали Половиной Ивановной. Как-то она зашла в Юлину палату с таблетками, не застала ее, заглянула еще раз и рассердилась:
– Где это гуляет Качуркина? Она же после химии, ей лежать надо!
Девочки в палате сказали, что Юля ушла на первый этаж «к своему жениху со второго этажа».
– Я вот ей покажу «жениха»! И вообще, что это за привычка по этажам бегать? Надо главврачу сказать, чтобы запретил эти хождения. Есть время для прогулок, погуляли – и сидите у себя на этаже, в своей палате, или смотрите телевизор в гостиной. Для чего его вам поставили? Или играйте в тихие настольные игры, как приличные дети.
Назавтра лечащий врач под