Простые женщины. Мариана Намаконова

крыльцо, по его скрипучему настилу я стучала носками своих коротких ботинок, в напрасной попытке согреться. Такими же одеревеневшими пальцами, как и всё вокруг, я сжимала сигарету так близко к тлеющему краю, что в других климатических условиях могла бы получить ожог. О таком ожоге я в тайне сейчас мечтала – хоть немного тепла. Рядом пыхтела запряженная в почтовую телегу тяжеловесная лошадь. Густой пар валил из её раздутых ноздрей и оседал инеем на морде и свисающей промеж острых ушей пушистой челке. Я как будто взирала на зимний пейзаж Саврасова, только изнутри. Абсотлютное погружение так сказать… Но к моему несчастью это была реальность. Я – в забытом богом поселке между Сыктывкаром и Ухтой снова в компании моей сумасшедшей тетушки, по вине которой мы и застряли здесь. В этот раз поезд ушёл без нас.

      – Спасибо, дура! – Поежившись я бросила окурок в мятое жестяное ведро, примерзшее ржавым донышком к дощатому полу, и шагнула в помещение. У единственного окна, сквозь которое сочился тусклый свет, едва освещая крошечный зал ожидания, стояла Анфиса. Она прижималась всем телом к отопительной батарее, в полуприседе, для большей тепловой проходимости. Её не пропорционально тонкие ноги, которые она намеренно выделяла брюками в обтяжку, сильно контрастировали с полной грудью и внушительным вторым подбородком. Величина последнего усиливалась привычкой Анфисы склонять голову. Она давила эту жирную складку к зоне декольте, к синеющей татуировке невнятного цветка и вглядывалась в мутное стекло, выискивая транспорт. Обозримый участок был слишком мал. Отсюда разглядеть автомобиль на достаточном расстоянии, чтоб успеть выбежать ему навстречу, не представлялось возможным. А ждать на морозе уже не было сил. Да и когда мы выходили к обочине, трасса пустела. Стоило вернуться на станцию оттаивать у змеевика, тут же мимо проносились десятки машин. Вот прямо как сейчас. Решение отправиться до Ухты пешком, что бы голосовать в пути, далось не легко. Но необходимо было увеличить наши шансы покинуть это злополучное место. Перспектива замерзнуть насмерть пугала. Но раннее наступление сумерек не оставляло выбора. Медлить было нельзя и мы, откупорив бутылку крепкой настойки для согрева, поплелись на дорогу.

      Полумрак сгущался. Думаю, что большинству рулевых было плохо видно силуэты наших фигур. Честно говоря , до сих пор не представляю как велика была вероятность, что нас просто собьёт фура. В какой-то момент я вспомнила, что можно написать направление.

      – Понимаешь, нужна табличка, "Ухта"! Кому туда надо, тот и остановится.

      Анфиса смачно цокнула в своей манере, а потом всхлипнула и захохотала.

      – Ага… Тебе табличку "Ухта", а мне " Ух эта". Тогда точно кому надо – остановится.

      Две неудачницы громко смеялись, глотая морозный воздух. Наши вопли разносила местная парма за сотню километров от ближайшего города на заснеженной трассе, которая своими концами утопала в глубине бескрайних лесных массивов. В ответ доносилось завывание то ли собаки, то ли волка. Стемнело окончательно. Мы не сразу заметили, как на противоположной