Сморщившись, как от зубной боли, Кривицкий набрал в легкие воздуха, чтобы разразиться очередной гневной тирадой, но в этот момент у него в кармане запищал мобильник.
– Прошу простить, Станислав Матвеевич. Это наверняка Соликамск. – Вытащив из внутреннего кармана внушительных размеров смартфон, он провел пальцем по дисплею и приложил аппарат к уху. – Да, Изольда Викентьевна… Едем, насколько это возможно по такой погоде. Пробок особых нет, задержались на выезде… Сейчас поинтересуюсь…
– Примерно через пятнадцать минут, Игорь Мартыныч, если в самом Соликамске пробок не будет, – сообщил водитель, молодой длинноволосый парень, «прострелив» незаданный вопрос.
– Четверть часа, говорят, Изольда Матвеевна. Торопимся как можем. Полный зал, говорите? Ну, пусть подготовят свои вопросы, обдумают еще раз. Займите чем-нибудь, вы же профессионал. В нашем деле без опозданий не бывает. Хорошо, договорились.
Остаток пути проехали молча. Северный рабочий городок встретил их хмурым небом, мрачной церковью на въезде и вороньем на одиноко стоящем дереве. Скользнув по птицам равнодушным взглядом, идеолог партии прикрыл глаза. Правильно, вороны же не электорат.
Стас не помнил, как выходил из иномарки, как поднимался по ступенькам Дворца культуры, как разделся, вышел на трибуну. Опомнился, увидев сотню пар глаз, направленных на него, услышал напряженную тишину, воцарившуюся в зале.
«Что ты можешь сказать этим людям, доктор? Сколько у тебя операций на сердце на сегодня? Какой процент осложнений? Зачем? Или расскажешь, как вести здоровый образ жизни? Не пить, не курить, двигаться, питаться соответствующе. Банальную санпросветработу провернешь, как в начале врачебной деятельности? Так и тут тебе не поверят, если увидят с сигаретой. Ты пришел их агитировать голосовать за будущего президента страны. Ты, мальчишка из Усолья, приехавший сорок лет назад в огромный город с одним-единственным чемоданчиком… Вообще, имеешь ли ты на это право?
Перед глазами внезапно появилось лицо вчерашней больной, он услышал ее голос:
– Ну, вот и все…
И провалился. В прошлое.
До перестройки – пятилетка
1980-й
Она танцевала в голубом свете, подняв вверх руки и скрестив их над головой – легкая, воздушная, тонюсенькая, медленно кренясь то в одну, то в другую сторону, словно тростинка на ветру. Казалось, свет проходил сквозь ее хрупкую плоть в легком халатике и нес к нему ее энергию, какую-то незнакомую гармонию. Он чувствовал и то, и другое и… наслаждался.
Наслаждался до тех пор, пока в ребра не уперся костлявый локоть соседа по общаге Богдана Гончаренко.
– Вставай, пан Станислав, пора ответ держать за все содеянное.
Только Богдаша величал его так – с ударением на втором слоге, утверждая, что именно так зовут его любимого