– И я прекрасно знаю твою жену. Это не она, – клокочет барракуда, и даже у меня выступают мурашки ужаса на коже. – Что эта выдра тут делает?
– Так мы отдыхаем с Демой, – лепечет эта слабоумная, или же, наоборот, слишком прошаренная баба, готовая правдами и неправдами остаться единственной рыбой, что плещется в болоте у Лебедева.
– Отдыхаете, значит? – шипит рыжая, готовясь к атаке.
А дальше воздух разрывают крики.
– А-а-а! Мне больно! – визжит селедка.
– Я тебе покажу, как с чужими мужиками тереться! – дальше грохот, звон и снова крики.
– Девочки! – пытается разрулить ситуацию муж.
Но визг нарастает все сильнее.
– Девочки, не деритесь! Девчонки, успокойтесь!
– Какой он чужой? – пищит блонда. – Он уже полгода мой! Дема снимает мне квартиру и купил машину, а-а-а!
– Нет, мой! Со мной он с новогоднего корпоратива! Какая машина? Я тебе сейчас весь силикон попротыкаю, чтобы ты его не могла пихать в нос женатым мужикам! – похоже она и правда возомнила себя его женой.
А вот тут становится больно мне.
Получается, что они прямо за моей спиной снюхались? Пока я что? Улыбалась его партнерам, позировала для камер и старалась произвести хорошее впечатление на гостей, лишь бы соответствовать мужу?
Подонок… Ну какой же он подонок! Разве можно так обращаться с женщиной, что находилась с тобой рядом, пока ты был никем, женщиной, подарившей тебе любовь, уют и ставшей матерью твоего ребенка?
У меня до сих пор в голове не укладывается, как я могла проглядеть кобелиную натуру в Демиде. Я ведь верила ему как себе.
– Только тебя он драл по туалетам, чтобы не видеть твоих морщин, а меня – в дорогой квартире, на лепестках роз, – жалит селедка барракуду, как самая настоящая медуза.
И все же я права на ее счет. Она лишь притворяется дурой.
– Это он сказал? – вот тут мне начинает казаться, что дело дойдет до кровопролития. – У меня морщины?
– Да, он! Он говорил, какие стремные бабы вокруг него. Старые, сморщенные. И только я его любимая рыбка, и со мной никто не сравнится, – быстро выпаливает блондинка.
– Кари-на! – видимо, отчаявшись достучаться до своей слишком болтливой рыбы, выдыхает муж.
– Что-о-о?! – переходит на вой рыжая.
А дальше я слышу шлепок.
– Альбина, успокойся! – испуганно орет Лебедев. – Альбина, не слушай ее! Ты же видишь, она слабоумная!
– Вот, значит, какие тебе нравятся! А говорил, что любишь! Говорил, что бросишь свою курицу и на мне женишься!
– Аля! Давай поговорим! – снова грохот, а затем звон. – Альбина! Успокойся! – слышу топот, и Лебедев выскакивает в коридор, закрывая за собой дверь и удерживая ее за ручку, в то время как изнутри ее пытаются чем-то вынести.
– Стася? – диким взглядом смотрит на меня Демид. Его лицо исполосовано. И скорее всего, на месте борозд от ногтей появятся не только коросты, но и разойдутся синяки.– Так это из-за тебя она тут? – краснеет, стараясь удержать дверь, муж.
Я