– Мистер Лассен, потрудитесь разговаривать со мной в подобающем приличному человеку тоне, – оборвала я его шипение.
Нахмурившись, он произнес с ледяной вежливостью:
– Не соблаговолите ли вы, мисс Ирэне, уделить мне пару минут вашего драгоценного времени?
Все окружавшие нас адепты взирали на него с опасливым почтением.
Малена, вошедшая в кабинет раньше меня, угрюмо выглядывала из дверного проема.
Я гордо расправила плечи:
– Нет, мистер Лассен, не соблаговолю. У меня есть дела поважнее пустых разговоров.
Повисло гробовое молчание. Потом кто-то в толпе выдохнул: «Она труп», но я нарочно не стала отвечать на это ошибочное утверждение.
Витор гневно схватил мою руку, вознамериваясь увести подальше от свидетелей, только в мои планы это не входило, поэтому я как можно тише, не теряя уверенности, выпалила:
– Пусти меня, Витор. Силой ты со мной никогда ничего не решишь.
В ответ он яростно произнес:
– Значит, война?
Я не сторонник милитаризма, но если мне бросают вызов – тут, как говорится, сами напросились.
– Война так война.
Зловеще прищурившись, Витор удалился с поля брани.
– Теперь точно труп, – заключил все тот же голос из толпы.
– Для трупа я очень даже неплохо выгляжу, – парировала я. Надо же было достойно закончить представление.
После этого концерта по заявкам меня не покидали мысли о возмездии: я выставляла против Витора пушки, танки, ядерные установки.
Изредка из моих мечтаний меня вырывала Малена фразами типа:
– Ты о чем думала? Это же под раздачу все попадут.
– Слушай, вы хотели ему отплатить за все, я тоже хочу. А теперь и повод есть.
– Да, но такие поступки равносильны самоубийству.
Магистр Селнович, добродушная женщина, читавшая лекцию об экстренном самолечении, бросала на нас хмурые взгляды.
– Хватит, надо показать ему, что страх не приравнивается к уважению. Пора прекращать диктатуру.
– Адептка Савелье, адептка Гарье! – прикрикнула магистр Селнович.
Мы встали.
– На какую тему вы столь увлекательно беседуете?
«Решаем вопросы военного характера», – хотела ответить я, но вовремя передумала.
– Мы по теме. Простите, больше не повторится, – заученно извинилась Малена.
– Конечно, отмоете кабинет ядов и зельеварения и будете впредь молчать на занятиях.
Малена скривилась. Значит, ничего хорошего в кабинете ядов и зельеварения нет. Больше мы не разговаривали, дабы не заполучить еще один кабинет в наши «умелые» руки.
После целительства Малена