Жития святых, написанные святыми. Сборник

Второго Послания к Коринфянам заключают, что апостол Павел был весьма не замечателен по виду и мал ростом. Святитель Иоанн Златоуст в одной беседе называет его человеком в три локтя. Полагают, что сочинитель «Филопатриды» (Лукиан или кто другой) имел в виду Павла, когда выводил на зрелище Галилея – персонажа с орлиным носом, у коего на верхней части головы не было волос, по воздуху восходившего до третьего неба. Но никто не оставил нам такого подробного описания внешности Павла, как Никифор Каллист. «Павел, – говорит он, – был ростом мал, непрям и несколько согбен, лицо у него было чистое и являло признаки долгих лет, голова плешива, в глазах его усматривалось весьма много приятности, брови поднятые вверх и как бы разбегающиеся, нос продолговат с приятною неровностью, борода густая и довольно длинная, по местам с сединою, так же, как и голова». Портрет весьма выразительный, жаль вот только, что он написан спустя 13 веков по смерти апостола и неизвестно с какого подлинника!

      Если и в самом деле апостол Павел был мал ростом, то на нем оправдалось мнение, что в малом теле нередко бывает истинно великая душа. Благодать, без сомнения, преобразовала и усовершенствовала в нем дары природы, но эти дары и сами по себе были весьма велики. Нет ни одного качества, потребного для великих умов и великих характеров, коего не усматривалось бы в Павле. Святитель Иоанн Златоуст равнял его по естественным дарованиям к любомудрию с Платоном – сравнение неопределенное, ибо и тот и другой действовали при совершенно различных обстоятельствах: один во свете Духа Божия, другой – при слабом светильнике разума, но то несомненно, что гений Павла, если бы Промысл судил ему явиться под небом Греции, не потерялся бы в толпе последователей Платоновых, и к списку греческих мудрецов прибавилось бы еще одно великое имя.

      Характер Павла есть характер вселенского учителя, характер посланника Божия к роду человеческому. «Когда, – витийствует святитель Иоанн Златоуст, – ты скажешь апостол, то все разумеют Павла, точно так же, как при имени Креститель всякому приходит на мысль Иоанн». У Павла все служит на пользу Евангелия, к славе Божией: и довольство, и нищета, и похвала, и поругания, и свобода, и узы, друзья и враги, жизнь и смерть. Перед ним, как перед Богом, Коего он посланник, нет ни иудея, ни эллина, ни раба, ни свободного, ни мужеского пола, ни женского – все едино во Христе Иисусе. С язычником – он язычник, беседует о естественной религии, ссылается на их поэтов, прощает им годы их неведения об истинном Боге; с иудеем – иудей, рассуждает о знаменовании обрядового закона, совершает обеты, соблюдает различие яств, предписанное законом; со слабыми совестью – слаб, умеряет свободу христианскую, воздерживается от идоложертвенного, хотя совершенно уверен, что идол есть ничто. Но во всех случаях виден учитель истины, образец нравственной чистоты, сосуд благодати. «Не погрешит тот, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – кто назовет Павлову душу морем и небом: небом по чистоте, морем по глубине. В сем море нет драгоценных зерен, но есть вещи, драгоценнейшие