Нельзя при этом не заметить, что в ряду противников христианской религии почти всегда первыми и упорнейшими были иудеи – замечание, подтверждаемое не только историей апостольского служения Павлова, но и всей историей Христианства первых веков. Закоренелый предрассудок, гласящий что они одни вследствие завета Божия с Авраамом имеют право на благодеяния Божии, ниспосланные в лице Мессии, ложное мнение, сводящееся к тому, что исполнение обрядового закона достаточно для оправдания себя перед судом Божиим, и другие заблуждения, питаемые гордостью и корыстолюбием, преграждали путь к сердцам иудеев благотворному учению о вере во Иисуса Христа. Им нужна была не такая религия, которая уравнивала бы их с язычниками, ими презираемыми, а такая, которая еще более возвышала бы их мнимые права и преимущества.
Не таково было состояние язычников. Им нечем было хвалиться во плоти, они не считали своими предками Авраамов и Давидов, были чужды заветов обетования, не имели надежды и были безбожники в мире (Еф. 2, 12). Приверженность к бездушным идолам, ослабляемая философией и здравым смыслом, уже давно погасла во многих из них. Нужда в новой лучшей религии давно пробудилась и сделалась почти всеобщей потребностью того времени. Потому-то многие из язычников уже тайно или явно держались иудейства, которое при всех несовершенствах своих привлекало сердца служением единому Богу. Но иудеи, позволяя язычникам участвовать в своих благочестивых собраниях и разделять с ними надежду жизни вечной, не переставали, однако же, выставлять перед ними свои преимущества, не стыдились твердить, что язычник не иначе может войти в рай, как под ризой иудея. Итак, могли ли язычники равнодушно внимать провозвестникам
Евангелия, которые отверзали для них врата Царствия Небесного, затворяемые раввинами? Могли ли они не прославлять благость Божию (см. Деян. 13, 48), которая простерла и на них отеческий взор свой, даруя им религию, которую давно искало их сердце? Естественно, что они охотнее иудеев преклонялись под легкое иго Евангелия и постоянно носили его.
На обратном пути в Антиохию Павел снова посетил своих учеников в Листре, Иконии и Антиохии Писидийской (см. Деян. 14, 21–23). В его отсутствие они должны были претерпеть много зла как от иудеев, так и от язычников, оставшихся во тьме идолопоклонства, а потому присутствие его было для них присутствием Ангела-утешителя. Земные утешения не могли иметь места в этом случае: вера питается не землей, а небом. Павел старался открыть для них неисчерпаемый источник утешения в самом существе принятой ими религии, вразумляя их, что Царствие Божие, внутреннее соединение с Богом в духе, не иначе может быть достигаемо, как путем скорбей и искушений. Для устроения внешнего порядка между новообращенными, распространения истинной веры и благодеяния он рукоположил к каждой Церкви пресвитеров и, препоручив их Господу, отправился со спутниками в дальнейший путь. Пройдя через