– Десять, – со злорадной улыбкой ответил Лейстрейд.
– Подозреваю, что не только эта пресловутая запертая комната подвигла вас сесть в открытый экипаж в столь дождливый день, – мрачно сказал Холмс.
– Подозревайте что хотите, – весело ответил Лейстрейд. – Боюсь, что вынужден вас покинуть, прямо здесь. Текущие дела, знаете ли… вызовы на места преступления. Если желаете, могу высадить вас с доктором…
– Вы первый и единственный знакомый мне человек, – заметил Холмс, – чье чувство юмора просто расцветает при плохой погоде. Интересно, что это говорит о вашем характере?.. Впрочем, не важно, обсудим это как-нибудь в другой раз. Лучше скажите мне вот что, Лейстрейд. Когда лорд Халл окончательно уверился, что скоро умрет?
– Умрет? – изумился я. – Но мой дорогой Холмс, с чего это вы взяли, что Халл…
– Но это же очевидно, Ватсон, – ответил Холмс. – «ПИЛ», я говорил вам о них тысячи раз. «Поведенческие индексы личности». Ему нравилось держать в напряжении близких с помощью этого своего завещания… – Уголком глаза он покосился на Лейстрейда. – И никаких распоряжений касательно имущества, я так полагаю? Никаких юридических актов, закрепляющих порядок наследования земель?
Лейстрейд отрицательно помотал головой.
– Совершенно никаких.
– Странно, – заметил я.
– Ничуть не странно, Ватсон. Поведенческие индексы личности, не забывайте об этом. Халл хотел поселить в них веру, что все достанется им, когда он соизволит, наконец, умереть, окажет им такую любезность. Но на самом деле ничего подобного делать не намеревался. В противном случае это противоречило бы самой сути его характера. Вы согласны, Лейстрейд?
– Ну, в общем, да, – буркнул в ответ Лейстрейд.
– Тогда, получается, мы подошли к самой сути, не так ли, Ватсон? Вы все поняли? Лорд Халл понимает, что умирает. Он выжидает… хочет окончательно убедиться, что на сей раз не ошибся, чтоб не было ложной тревоги… Ну и собирает всю свою любимую семью. Когда? Сегодня утром, да, Лейстрейд?
Лейстрейд буркнул нечто нечленораздельное в знак согласия.
Холмс потер пальцами подбородок.
– Итак, он собирает их всех и объявляет, что составил новое завещание… Согласно которому все они лишаются наследства. Все, кроме слуг, нескольких дальних родственников с его стороны, ну и, разумеется, кисок.
Я собрался было что-то сказать, но почувствовал, что просто не в силах – слишком уж велико было мое возмущение. А перед глазами настырно вставало видение – злобные мальчишки заставляют умирающих от голода дворняжек Ист-Энда прыгать и унижаться ради кусочка ветчины или крошки мясного пирога. Следует признаться, мне и в голову не пришло тогда спросить, возможно ли оспорить в суде подобное завещание. Впрочем, теперь настали другие времена. Сегодня имя человека, лишившего наследства семью в пользу отеля для кошек, поливали бы грязью на каждом углу. Но тогда, в 1899-м, завещание было завещанием, и сколько бы примеров разных безумств