Он надел наушники, и первые мощные басы ворвались в его сознание, вытесняя страх и тревогу. Комната начала искажаться, стены размывались, зеленый свет мерк. Ритм песни становился всё более чётким, музыка заполняла всё пространство вокруг. Тимофей закрыл глаза и почувствовал, как его затягивает в этот музыкальный поток, как реальность растворяется в ритме и мелодии. Звуки искажались, пространство вокруг искажалось, но музыка оставалась чётким якорем в этом хаосе.
Песня уже закончилась, за ней начала играть другая, более медленная и заунывная. Постепенно комната начала приобретать привычные очертания. Облупившиеся обои, скрипучий пол, слабый свет из окна – всё становилось на свои места. Существо исчезло, зловоние рассеялось, остался только ритм любимой песни, пульсирующий в ушах.
Взгляд Тимы упал на входную дверь. Не раздумывая, он отпрянул к ней, взялся за ручку и потянул ее вниз. Волна легкости и успокоения накрыла его внутренности и расплылась по всему телу. Дверь поддавалась, открылась и он увидел неизменный облик кабинета 217. Он поспешил было выйти из кабинета, но решил в последний раз окинуть взглядом лабораторную комнату позади себя. В комнате не было ни следа того существа. Он прислонился к двери, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Приятный ритм музыки спасал его от страха, не давая питаться им древнему злу и его порождениям.
Но повернув голову в сторону лаборатории, Тима ненароком заметил свисающую с балки короткий обрубок веревки. Он больше не хотел ни о чем думать и размышлять, вышел из кабинета и направился к маме.
Кабинет секретариата был закрыт, и он решил спуститься на первый этаж. Спускаясь по лестнице, больная фантазия Тимы то тут то там вырисовывала ужасающие образы. Он до сих пор боялся подвергнуться еще одной страшной иллюзии (это ведь, конечно была иллюзия). На первом этаже возле комнаты охраны стояла его мама в сопровождении секретарши. Все это время они искали его. Как только Людмила заметила спускающегося Тимофея, она подбежала на встречу к сыну и начала что-то говорить, нервно жестикулируя руками. Тимофей ничего не мог услышать. Он до сих пор не снимал наушники.