Илай Кемптон покачал головой:
– Это невозможно. Мистеру Уиллоби не стоит ввязываться в столь опасные дела. Да и не могу я расстаться со своим медведем.
– Но вы могли бы сопровождать его.
– О! Yes! А есть ли там европейские женщины? – подозрительно спросил торговец.
– Разумеется! Покинутые своими мужчинами. Они с радостью примут вас.
– О! I see. Это все меняет, – возликовал Илай, и глазки его радостно загорелись.
– До чего же похотливы эти англичане, – с отвращением заметил Вильдавре, отламывая маленькие кусочки от пирога с черникой. Он достаточно знал английский язык, чтобы следить за диалогом.
– Да нет же, – рассмеялась Анжелика. – Этот славный малый – мелкий торговец из Новой Англии. Он ищет клиентуру. Его торба поистине бездонна, в ней всегда найдется что-нибудь на продажу. Чудом появления на нашем побережье всех этих многочисленных кружевных манжет и атласной тесьмы мы обязаны ему. И разумеется, все женщины рады его видеть.
Тем временем Кемптон решился:
– Ладно. Я уведомлю Мистера Уиллоби и завтра сообщу вам его ответ. – Торговец спешил вернуться к своим делам. Он оставил графа де Пейрака и снова закричал: «Обувь! Кому превосходную новую обувь!..»
– Какая занятная личность, – заметила герцогиня де Модрибур после его ухода. – И до чего занятны и уморительны все эти люди… Мне никогда не было так весело! – воскликнула она, с восторгом побывавшей на первом балу девочки глядя на Анжелику.
Казалось, она столь очарована происходящим, что позабыла свой долг попечительницы, чем воспользовались некоторые поселенцы из числа тех, кто полагал себя женихами Королевских дочерей. Желая попытать счастья, молодые люди, делая вид, что стремятся предложить закуски или напитки, увлекали барышень к столам, чтобы остаться наедине с дамой своего сердца. Барсампюи старался противопоставить галантное обхождение скромности Кроткой Мари, квартирмейстер Ванно принялся пересказывать Дельфине Барбье дю Розуа свои странствия по миру. Аристид Бомаршан, разумеется, взялся за Жюльенну, которой время от времени никак не удавалось удержаться от громкого хохота; тогда она пугливо озиралась на герцогиню и Петрониллу Дамур и прикрывала смеющийся рот ладошкой. Впрочем, пышнотелая дуэнья тоже ослабила бдительность. Появление Кромли совершенно перевернуло представления почтенной женщины о мужском сословии. Этот его представитель в юбке и с торчащими во все стороны и растрепанными, словно метла, рыжими бакенбардами очевидно привлекал ее внимание. Заметив такой интерес к своей особе,