После Рябиновки в вагон ввалились шумные азиаты в рабочих робах. Они дружно переговаривались между собой, кричали что-то в телефоны и тут же сообщали друг другу полученные новости. Глядя на них, лейтенант полиции Юров стал лихорадочно охлопывать все многочисленные карманы своей навороченной зимней кожанки – подарок отца на выпуск – где-то телефон должен же быть. Герман искренне надеялся, что в одном из карманов, а не, действительно, где-то…
Видно очень он вчера разозлился, раз полностью убрал звук. Миллион и маленькая тележка сообщений от Матрёшки. Голосовые он не стал включать. Вдруг азиаты хорошо по-русски понимают? Прочитал лишь последнее – «где машина урод срочно нужна». Вот как неплохой бухгалтер может так наплевательски относиться к орфографии? А звонила всего два раза!
Герман изменил режим. Аппарат немедленно весело затренькал колоколами и завибрировал во всю силу.
– Трах-тибидох, Манюня! Где тебя черти носят? Десять утра, тебя нигде найти нельзя! Почему не в конторе?! – Костяныч орал в трубку как ненормальный.
– Так, у меня сегодня отгул, – наугад предположил Герман.
– Какой нах…отгул! У нас двойное убийство! Дуй в Зеленоградск на всех парах, адрес скину, припаркуйся там где ни то.
Костяныч, старинный друг, старший лейтенант Костянко Игорь Игоревич, с некоторых пор временно начальствовал в убойном отделе. Это вдохновляющее его на трудовые подвиги событие должно закончиться вот-вот, через три дня, когда вернётся из санатория их «дедушка-майор». В оставшееся же время друг явно решил примерить роль страшного полицейского начальника.
Игоряшу Герман любил. Просто так, ни за что. Любите же вы своего кота, например, хотя не все у вас с ним в жизни гладко, вот так же и с Игорем. Правда старший лейтенант Костянко менее всего походил на кота, скорее на страшно дружелюбного и страшно активного рыжего лабрадора. Некоторые, познакомившись с Игорем поближе, считали, что дружелюбным и активным до надоедливости.
Но Юров никогда не воспринимал Игоряшу надоедливым. Просто Игорь стремился сделать все идеально правильно, но по быстрому, больше темой не заморачиваться, а срочно переходить к новым свершениям. Многие пугались и даже пытались увернуться от Игоряшиных благодеяний, но в конце концов не могли не признать, что «все становилось только лучше».
Даже своим решением оставить университет (два года исканий себя на историческом, год странной жизни на юрфаке) и поступить в школу милиции, своим переездом в «анклавную губернию», где Костянко-старший получил приличную должность, а сын сразу же стал «не чужим мальчиком», Герман Юров тоже обязан исключительно другу.
А на придуманную Игорем кличку Герман давно уже не обижался. Появилась она не со зла или желания поддразнить, а благодаря все той же питерской соседке:
«Спасибо, Гермаша, вы так меня выручили!».
А он-то старался, таскал старой «барышне»