Вообще-то жену его звали Маришка, но он с первого же дня знакомства иначе как «Матрёшка» её про себя не называл, уж больно походила она на знаменитую игрушку и красными щёчками, да общим абрисом. Женился Герман как только перебрался из Питера в балтийский анклав, всего через полгода. Батя его, отставной по состоянию здоровья полицейский полковник, пребывал в глубоком убеждении, что решение сына было поспешным и в целом глупым. А он сам, перспективный лейтенант полиции, Герман Борисович Юров, был уверен, что очень удачное решение принял. По крайней мере, в течение первых двух месяцев был уверен....
– Молодой человек, если вы немедленно не отзовётесь, я скорую вызову! – раздалось у него над ухом. – И полицию!Гав!
Нет, это не Матрёшкин голос, абсолютно точно не её. Герман с трудом разлепил глаза и тут же прикрыл снова. Сны сегодня странные какие-то, хоть к гадалке иди…
– Не смейте тут вот так сидеть! – низкому настырному голосу вторило не менее раздражающее гавканье и повизгивание.
Делать нечего, а ведь так хорошо было!, Герман собрал волю в кулак, выскреб, можно сказать, остатки, и вновь открыл глаза, теперь по-настоящему. Перед ним, чуть склонившись, стояла тётка, обычная женщина, ничем непримечательная, за исключением своего яркого стёганного пальто и огромного клетчатого шарфа, закрывающего волосы и пол лица. На руках у неё почти уж подвывала упакованная в комбинезончик таксочка.
Лицо у теребившей его дамы было такое милое и участливое, а глазки у собачки такие напуганные, что молодой человек «проглотил» все нецензурные слова, которые он собирался произнести. Не без труда расцепив замёрзшие губы, лишь попросил:
– Пусть она помолчит, голова на части разрывается! – и добавил повежливее. – Со мной всё в порядке!
–Не уверена, что в порядке! – дама отпустила таксочку на волю и та тихо повизгивала где-то у его ног. – Мы с Дуней в парке уже час гуляем, а вы всё не двигаетесь. Заледенели совсем под снегом, настоящий сугроб!Хотите для согрева?
Не интересуясь вовсе его ответом, дама вытащила из кармана обтянутую вязанным футляром фляжку и протянула Герману. Тот попытался поднять руку и понял, что действительно заледенел, ни одна мышца в его теле не собиралась двигаться. Женщина, пробормотав что-то, похожее на ругательство, стащили зубами варежку и споро отвернула крышечку фляжки. Пространство вокруг Германа мгновенно заполнилось пряными ароматами, он даже поводил носом, чтобы лучше принюхаться.
Край фляжки слегка надавил ему на губы и он не мешкая сделал приличный глоток. Что-то горячее, сладкое и очень живое полилось ему в горло. Следующий глоток он сделал уже осмысленно, а затем, вцепившись скрюченными пальцами во фляжку, не мог оторваться от нектара, согревающего каждую клеточку замёрзшего организма .
– Пейте, пейте, – поощряла дама, – у меня заготовки на целую кастрюлю.
Герман смутился и нехотя вернул фляжку.
– Вы, молодой человек, поаккуратнее с отдыхом на скамейке, не май месяц. Домой вам пора, в ванну горячую. Не сидите здесь как забытый рождественский подарок! Сами дойдёте?
Герман кивнул, от чего страшно закружилась голова и он вцепился в край занесённой снегом скамейки.
– Вы не ранены? А то может, все-таки, скорую? Или до полиции вас проводить? Нам с Дуней все равно в ту сторону…
– Спасибо, вы настоящая фея, – прохрипел Герман, без тёткиного живительного нектара он бы и слова не произнёс. – Я сам офицер полиции и со мной всё в порядке.
–Ну-ну, – произнесла она разглядывая отогревающегося молодца, губы порозовели, щеки не такие уж и синие. – Сегодня седьмое число, восемь утра, если вам интересно. Снег идёт с пяти и вы засыпаны им полностью.
Подхватив свою жующую рождественский снег Дуню, любительница вынужденных ранних прогулок с собачкой пошла по еле различимому тротуару прочь, оставляя длинный узкий след на непорочно белой пушистой поверхности. Кроме их скромной компании в парке все ещё никого не было.
Обернулась, оглядев его ещё раз, и прокричала:
– Вы в зеленоградском парке, море там, – и она помахала левой рукой.
Герман чуть не рассмеялся. Его тёща тоже всегда ориентируется «от моря».
День первый. 2
2.
Состояние, конечно, прескверное, но оставаться здесь нет никакого смысла. И правда, не май месяц. Лейтенант Юров поднялся со скамейки лишь со второй попытки, посчитал до пятидесяти, удерживаясь за холодную и скользкую доску спинки. С трудом, но разглядел на фоне заснеженных кустов белую арку выхода из парка… За собой он оставлял такие же следы, как и пожалевшая его дама с собачкой, – серые борозды на кипельно белом мягком покрывале.
В этом городке он уже бывал несколько раз, Матрёшка требовательно относилась к времяпрепровождению в week-end, и если они не ездили к родителям, то обязательно тащила его сюда – покрасоваться на