Народец так и попрёт.
– Будем считать, что обо мне мы всё выяснили. Что насчёт тебя? У вас в структуре или чьи-нибудь детки, или те, кто пашет денно и нощно. К кому относишься ты?
– Я чей-то детка, который беспрерывно пашет. Мечтал быть следаком, ещё когда комитета не было вовсе, – говорит легко и уверенно. – Родные не в восторге, но я на своём месте.
И надо бы было Алёне уже задуматься, но хлопала она ушами и слушала. Вообще как-то так выходит, что общение перетекает в лёгкое и беззаботное. Последующие несколько часов мы много шутим и смеёмся. Обсуждаем моменты из совместной поездки. Костя с мнимым бахвальством рассказывает о том, как его пыталась соблазнить бабёнка, пока я медленно и верно собиралась на тот свет. Обиженно толкаю его в плечо ладонью.
– Луковка, ты чего? Я устоял. Хотя грудь у неё… – обрывается на полуслове после моего злобного взгляда.
Да уж, чего нет, тем не блещу. Не сказать, что моя двойка меня не устраивает. Но у любителей «дынек» не котируюсь.
– Страдал, бедняжка, наверно.
– Ничуть. Самая красивая девушка спала со мной в кровати, – безучастно смотрю на то, как его рука ложится мне на коленку, сдавливает её несильно.
Поворот, однако, здравствуйте.
– Ты ничего не попутал?
– Нет-нет, точно тебе говорю, самая-самая, – большим пальцем начинает поглаживать ноги.
– Держи конечности при себе, – убираю его руку обратно на руль. – Помни про ногу, я её из заморозки сама туда-сюда таскала. С рукой запросто справлюсь.
– Теперь ясно, почему ты не замужем, – говорит с умным видом.
Я не замужем, потому что жизнь меня ничему не учит. Это единственный вывод, который я могу сделать, исходя из своего поведения. На одной из заправок мы выходим с Костей за кофе, которым я впоследствии обжигаю язык. Его «Дай подую» заканчивается поцелуем, глубоким настолько, что у меня начинают дрожать ноги. Всё выходит спонтанно, словно нас безбожно тянет друг к другу.
Всё бы ничего, но спустя какое-то время он отстраняется и произносит хрипло, с надрывом.
– Алён, я женат.
Гасите свет, ребята, это занавес.
Какая-то я самая-самая неправильная, раз ведутся на меня только женатые и малолетки. Обидно до слёз становится.
Убираю его руку со своего бедра. Мелко дышу, чтоб не выдать внутренней растерянности. Что вы за люди такие? Даже следа от колец нет на пальцах.
– Сочувствую, – на радость, получается равнодушно.
От бескрайнего позора меня спасает Толяша.
«Что скажешь?» – гласит сообщение.
Следом приходит фото – окровавленная женская шея, с небольшим, но судя по всему глубоким отверстием.
Разглядываю его, приближая.
Записываю ему голосовые:
– Скажу, что мы такое уже видели. Месяца три назад.
– Посмотри