Роман Лавров смотрел на свой ежедневник, в котором каждый час был расписан с педантичной точностью. Занятия в университете, дополнительные курсы английского, тренировки в спортзале, подготовка к олимпиаде по экономике – всё имело своё чётко отведённое место. Жизнь, отлаженная как швейцарские часы на его запястье.
– Роман, машина уже ждёт, – голос отца, главы инвестиционной компании «Лавров Капитал», звучал сухо и деловито, как всегда.
– Иду, – Роман положил ежедневник в кожаный портфель и поправил безупречно выглаженный воротник рубашки.
Просторный холл их загородного дома каждое утро казался ему всё более пустым и холодным, несмотря на дорогие картины и дизайнерскую мебель. После ухода мамы, три года назад улетевшей в Лондон с молодым теннисистом, отец превратил дом в подобие офиса – функциональный, безличный, идеальный для работы. Как и сам Роман, который должен был стать идеальным продолжением отцовского дела.
Водитель уже открыл дверь чёрного «Мерседеса». Роман сел на заднее сиденье, привычно доставая телефон, чтобы просмотреть новости финансовых рынков перед первой парой. В девятнадцать лет он уже знал о биржевых индексах и стратегиях инвестирования больше, чем многие трейдеры с десятилетним стажем.
«Экономический университет, магистратура в Лондонской школе экономики, стажировка в Goldman Sachs, возвращение в компанию отца», – мысленно проговаривал он знакомую мантру, глядя на проносящиеся за окном улицы просыпающейся Москвы.
На другом конце города Юля Морозова в очередной раз проснулась от крика соседей за стеной. Часы на потрескавшемся экране смартфона показывали 7:40. До начала занятий оставалось двадцать минут, а до университета – сорок минут езды.
– Черт! – она резко вскочила с узкой кровати, сбрасывая на пол учебники и тетради, служившие ей подушкой вчера вечером, когда она пыталась подготовиться к тесту по макроэкономике.
Из-за двери донесся грохот и невнятная брань отчима. Юля поморщилась, натягивая первые попавшиеся джинсы. На кухне наверняка снова батарея пустых бутылок и мать, спящая среди окурков. После того как отец ушел от них шесть лет назад, мать быстро скатилась на самое дно, цепляясь за любого мужчину, который мог оплатить счета за квартиру. Нынешний «отчим» работал охранником в супермаркете и большую часть зарплаты пропивал в первые же дни после получки.
Юля осторожно приоткрыла дверь комнаты. В коридоре было пусто, из кухни доносился храп. Она проскользнула в ванную, наскоро умылась ледяной водой – горячую в их районе отключали с пугающей регулярностью – и, подхватив потёртый рюкзак, тихо вышла из квартиры.
На остановке она привычным движением выудила из кармана куртки сигареты. Юля знала, что курить глупо, особенно учитывая, что каждая пачка – это еда на день, но эта привычка была единственным, что помогало ей справляться со стрессом. Она могла бы бросить в любой момент. Могла бы бросить многое. Например, университет, в который она поступила на грант после сотен ночей, проведённых над учебниками. Она могла бы найти работу официанткой и съехать от матери и её очередного сожителя.
Но внутри, глубоко под маской дерзкой девчонки с вечно вздёрнутым подбородком и вызывающим взглядом, теплилась мечта. Мечта о другой жизни, о возможности однажды проснуться без тревоги о завтрашнем дне. И университет был её единственным шансом.
Затягиваясь, Юля смотрела на серое осеннее небо. В такие моменты она позволяла себе представлять жизнь, в которой не нужно постоянно бороться. Жизнь людей вроде тех, что проезжают мимо в дорогих машинах. Интересно, о чём они думают по утрам? Точно не о том, хватит ли денег на проездной до конца месяца.
Поток студентов у главного входа в университет расступился, когда чёрный «Мерседес» плавно остановился у тротуара. Роман вышел из машины, кивнул водителю и, поправив лямку кожаного портфеля, направился к зданию.
– Смотрите-ка, его высочество соизволило почтить нас своим присутствием, – донесся до него насмешливый голос.
Роман медленно повернул голову. У колонны, демонстративно выпуская дым в его сторону, стояла та самая девчонка с потока экономистов. Синие пряди в темных волосах, вечно растрёпанных, как и её конспекты, вызывающий макияж и этот невыносимый взгляд, будто весь мир был ей что-то должен.
– Доброе утро, Морозова, – произнёс он с наигранной вежливостью. – Рад, что тебе хватило сил добраться до университета к первой паре. Это прогресс.
Юля прищурилась, делая ещё одну затяжку.
– Я бы сказала, что рада видеть твою идеально причёсанную голову, Лавров, но мама учила меня не врать.
– А меня мама учила не разговаривать с теми, кто не уважает себя и других. Но я, видишь, разговариваю с тобой – мне тебя жаль.
По лицу Юли пробежала тень, но она быстро справилась с собой.
– Засунь свою жалость себе в задницу,