Это был Куроганэ но Тамашии, Душа Черной Стали. Меч, не имеющий равных, оружие, рожденное на грани миров
Одинокая фигура, чьи очертания мерцали и расплывались, словно сотканные из самого тумана, приблизилась к клинку. Это не был человек. Это был дух земли, древний *ками*, свидетель бесчисленных рассветов и закатов, тихий хранитель этих мест. Он чувствовал дрожь стали, пульсирующую глубоко в земле, отголоски битвы и бремя силы, заточенной внутри меча.
*Ками* склонился. Не с благоговением перед оружием, а с печалью. Он знал истинную цену силы.
«Ты уснул, Душа Черной Стали», – прошептал дух голосом, похожим на шелест осенних листьев. Его взгляд, не имеющий глаз, казалось, проникал сквозь материю, видя не только клинок, но и его прошлое и будущее. «Но то, что ты заточил, лишь ранено, не уничтожено. Тьма терпелива».
Он чувствовал, как меч отзывается, не словами, а вибрацией, древним эхом своего предназначения.
«Ибо великая сила – это и великое проклятие», – продолжил *ками*, и его голос стал чуть громче, словно его подхватил сам ветер. – «Ты будешь ждать. Ждать часа, когда баланс снова пошатнется. И тогда… ты призовешь того, кто примет твое бремя. Не воина, не героя из легенд, а того, чья душа сможет выдержать твой огонь. Того, кто не ищет власти, но найдет ее в тебе. И на его пути ляжет тень веков, а в сердце его… расцветет нечто хрупкое и сильное, способное либо спасти его, либо сломить».
Туман сгустился. Фигура *ками* растаяла в нем, оставив лишь одинокий меч, воткнутый в землю, и невидимый шепот древности, обещающий возвращение как силы, так и тьмы.
*Куроганэ но Тамашии* ждал.
Часть 1: Наковальня и Тень
Глава 1: Тихая Жизнь Кузнеца
Утро в деревне Ямада начиналось с робкого света, пробивающегося сквозь занавес тумана, окутавшего предгорья. Для Кендзи оно начиналось с другого света – огненного сияния горна. Каждый день, еще до того, как большинство жителей деревни просыпалось, он уже был в кузнице, раздувая угли, готовясь к работе. Ему было двадцать лет, и почти половину своей жизни он провел здесь, среди запаха угольной пыли, звона молота и шипения раскаленного металла в воде.
Кузница была его домом. Небольшое, пропахшее дымом строение рядом с домом его мастера, старого Хироши-сан. Хироши был человеком немногословным, с руками, покрытыми мозолями и шрамами, но способными творить чудеса из грубого железа. Он научил Кендзи всему: как чувствовать металл, как читать пламя, как бить молотом не только сильно, но и точно, вкладывая в каждый удар часть своей души. Кендзи не был его сыном по крови, но Хироши был единственным отцом, которого он знал, с тех пор как сиротой попал под его опеку.
Сегодняшнее утро ничем не отличалось. Кендзи работал над починкой лемеха для плуга старого фермера Такеши. Работа была рутинной, но Кендзи подходил к ней с тем же усердием, что и к ковке нового серпа или топора. Он верил, что даже в самой простой вещи должна быть красота и прочность. Каждый удар молота был размеренным, ритмичным, сливаясь с тихими звуками пробуждающейся деревни. *Дзинь-дзинь-дзинь*, – отбивал молот, *шиииип*, – шипел металл, *шух-шух*, – раздувались угли. Это была музыка его жизни.
Хироши-сан сидел в углу, затачивая долото. Его движения были медленными и точными. Он редко хвалил вслух, но одобрительный кивок или простое "Хорошо" от него значили для Кендзи больше, чем тысяча слов.
«Мир беспокоен, Кендзи», – тихо произнес Хироши, не поднимая глаз.
Кендзи перестал стучать, прислушиваясь. «Вы слышали что-то, Учитель?»
«Глаза у меня стары, но уши еще слышат, что говорят торговцы из города», – ответил Хироши. – «Говорят, на севере снова неспокойно. Разбойники стали смелее. И… поговаривают о странностях в горах. Недобрых странностях».
«Йокай?» – с легкой дрожью спросил Кендзи. Рассказы о духах и демонах были частью жизни, но обычно они казались далекими, принадлежащими сказкам старых женщин.
«Кто знает», – вздохнул Хироши. – «Мир меняется. Старые пути ослабевают, а тени становятся длиннее. Поэтому важно, чтобы то, что мы делаем, было прочным. Хороший инструмент может спасти жизнь. Хорошее оружие… если понадобится».
Кендзи вернулся к работе, но слова учителя засели в голове. Он никогда не ковал оружия, предназначенного для битвы. Их кузница делала инструменты для мирной жизни. И он был благодарен за это. Мысль о насилии была ему чужда. Его руки были созданы для того, чтобы придавать форму, а не разрушать.
Деревня Ямада была его маленьким миром. Здесь жили простые люди – фермеры, рыбаки, торговцы. Они знали друг друга, помогали друг другу. Над деревней возвышался маленький, древний синтоистский храм, окруженный вековыми криптомериями. Кендзи иногда ходил туда, чтобы тихо посидеть, почувствовать покой этого места. Говорили, что в храме живет молодая мико, жрица, обладающая особым даром видеть невидимое. Он ни разу не видел ее, но само ее присутствие добавляло деревне ощущение защищенности.
День прошел в привычных