– Грезишь о Гаррете? Да ладно, мы тут, а он там, на своей волне, – прошипела она, выуживая из своего бездонного пенала ручку, будто оружие ниндзя, – знаешь, иногда мне кажется, что он коллекционирует звание "самый странный парень школы". Ну серьёзно, наши тусовки для него как вид из космоса, вечеринки обходит стороной, как чумные бараки, а о девушках, кажется, и не задумывается. И, клянусь всеми мемами интернета, его нет ни в одной соцсети! Ему бы сейчас уши погреть, мистер Престон как раз смакует рассказ о его родителях-мамонтах.
– Да ты чего разошлась-то? – прошипела я, невольно залюбовавшись ее каштановыми кудряшками, которые, казалось, жили своей собственной, бурной жизнью. Джессика картинно закатила глаза.
– Да просто, Гаррет? Серьезно? Ну это же вообще не твой формат.
Я прикусила язык, погружаясь в раздумья. Гаррет? Да я о нем и не думала. Как и вообще о ком-либо, с кем можно было бы встречаться. Мой девиз: сначала подвиг, потом любовь. Ну, или хотя бы сдать эту чертову четверть без троек.
– Я смотрела в окно, – выпаливаю сухо, но краем глаза все равно ловлю каждое его движение. Джесс права, черт бы её подрал, парень как будто в коконе из собственной загадочности, но это не мешало ему пользоваться популярностью у девчонок. Высокий, со спортивной фигурой и карими глазами. Он цеплял своей внешностью много взглядов.
– Эшли Николсон? – мистер Престон навис надо мной, словно грозовая туча, отбивая барабанную дробь нетерпения пальцами по нашему жалкому столику. Звук этот резал слух, как скрежет мела по доске, и, казалось, вот-вот пробьет столешницу насквозь. – Я задал вам вопрос, – промурлыкал он, смакуя мое замешательство. В голосе сквозила ехидная радость, будто он поймал меня на месте преступления. И ведь он, гад, был в этом действительно прав. В моей голове гулял ветер, а на лице, наверное, красовалась надпись "Полный ноль в истории".
– Гаррет Уильямс? – преподаватель неожиданно обратился к брюнету, и я вздрогнула, опуская взгляд в раскрытый учебник, в тот момент, когда Гаррет обернулся в нашу сторону.
– Первое буквенное письмо датируется двухтысячным годом до нашей эры, для рабочих семитского происхождения в центральном Египте, – парень проговорил ответ без единой запинки, – фактически египтяне разработали набор из двадцати двух иероглифов для обозначения согласных звуков, которые они использовали в своем языке. Позже к ним был присоединен двадцать третий иероглиф, который вместо этого представлял начальную или конечную гласную в слове.
Мистер Престон довольно постучал ладонью по столику.
– Учитесь Эшли Николсон, такие ответы должны быть в вашей голове с одиннадцати лет. Сколько вам сейчас?
– Семнадцать, – буркнула я, сильнее утыкаясь в учебник. Волна раздражения прокатилась по моему телу, отчего я почувствовала себя глупой первоклашкой. Учитель не унимался, его голос звенел металлом насмешки:
– Полагаю, Эшли, ваши познания уступают яркости волос? Многие мудрецы науки считают аммиак врагом разума. Я бы посоветовал вам, – мистер Престон презрительно скривил губы, отворачиваясь, – тратить время не на украшение бренной оболочки, а на пищу для ума. И это касается каждого из вас! – он обвел взглядом класс, скрестив руки на груди, словно страж у врат познания. – Полгода – и вы на пороге взрослой жизни. Школьные годы – лишь миг, и наивно полагать, что университет простит вам вашу беспечность. А теперь, – тон его смягчился до будничной сухости, – откройте тетради, записываем тему…
– Ну и урод же! Какое ему вообще дело до цвета моих волос? – прошипела я сквозь зубы, вперившись взглядом в учебник. На случайно попавшейся на глаза картинке с изображением казни какого-то раба-бедолаги я представила мистера Престона на его месте. Злость клокотала в груди, растекаясь по венам обжигающим ядом.
– Эшли, у тебя розовые волосы, – прошептала Джесс, стараясь не привлекать внимания.
– И что с того?
– А еще они голубые на кончиках, – не унималась подруга, и я метнула в нее испепеляющий взгляд.
– Ты, наверное, используешь тонны аммиака…
Я сердито нахмурилась.
– Бред, Джессика, не слушай его. Если бы все, что говорит мистер Престон, было правдой, я бы уже давно превратилась в ходячего зомби. Это всего лишь краска, и всего лишь волосы. Ничего больше.
Подруга пожала плечами, наконец вынырнув из омута бредового разговора, вновь погрузившись в свою тетрадь. Я отвернулась, и мой взгляд неожиданно столкнулся с глазами Гаррета. Сидя вполоборота, он смотрел прямо на меня. В глубине его карих глаз вдруг вспыхнул странный, почти кислотный отблеск, отчего я невольно моргнула, слегка прищурившись. Но это было словно наваждение. Уже в следующее мгновение карие глаза вновь изучали меня с легкой усмешкой и каким-то невысказанным укором. Не выдержав этого пронзительного взгляда и гнетущей атмосферы в целом, я вопросительно