Вот – видите, до чего человека доводят четверть века в Космосе, да ещё в Свободном Поиске?!..
Настоящий Клондайк для психоаналитиков.
Вот только скрапперы к ним не ходят!
В самом начале того рейса решил я заглянуть на Старый Полигон.
Это то легендарное место, вдали от трасс и крупных скоплений, где все, кому не лень, проводили испытания разных типов кораблей и двигателей. Правда, там за полтора века всё уже подчищено так, что редко чего найдёшь, однако мне повезло: на одном из сохранившихся мелких астероидов нарыл немного редкоземельных. Даже полоний и курчатовий сохранились. Видать, разлетелись несдетонировавшие как надо кусочки, да и попали на поверхность.
А кому надо – обследовать такую дребедень, что даже на обзорном локаторе видна лишь с полумиллиона миль? Мало, правда, редкоземельных-то было, но хоть что-то: этот рейс уже окуплен. Свинцовый тяжеленный контейнер перетащил в трюм с помощью всё той же Ивы.
Дальше, раз уж взялся за эту область, заглянул я на Мишень. Собственное имя у этой полуразбитой планетки, конечно, есть, но все зовут её Мишень. Это из-за того, что условия уж больно похожи на земные, и доблестным воякам жутко нравилось сжигать и взрывать на ней всё, что можно, и даже нельзя было – сжечь и взорвать. Поэтому самый большой кратер имеет в диаметре восемьсот миль, и весь заплыл лавой: она только недавно затянула дыру глубиной пару тысяч всё тех же миль. То есть, почти до ядра…
Мишень большая, поэтому на ней около четырёх пятых «Ж». Так что к обнаруженным пустым гильзам опять пришлось опять взять с собой Иву, иначе не смог бы в челнок погрузить. И то сказать – гильзы плавают тут по всему пространству, и со временем Мишень их притягивает. Так что они падают, вырывая миниатюрные кратеры, а я потом нахожу их простым металлоискателем, и раскапываю с помощью экзоскелета (здоровенная такая штука, с оборудованием для всех мыслимых и немыслимых поверхностных работ, и кучей гнёзд и кронштейнов для размещения и подключения оружия).
Из-за того, что атмосфера у Мишени давно испарилась (а ещё бы!), гильзы не страдают, а только сминаются от удара. Ну, это уж ерунда. Зато в каждой – не меньше ста-ста пятидесяти килограмм старой доброй латуни. Военные всё ещё предпочитают её, удобную и пластичную. А уж то, что снаряд в сборе весит три тонны, и диаметр такой штуковины – три-четыре фута, никого не пугает: у них же всё автоматизировано, на линкорах-то.
Гильз нашёл всего три, но это уже мне шло в чистый плюс!
Подобрал ещё куски какого-то процессора с разбитого о поверхность транспортника… Может, что купит Васся, или Ленивый Сэм. Кевларово-куберовый корпус бедной посудины разворотило так, что брать в нём было нечего: это добро не переплавишь – только выбросить.
В-принципе,