«Сдохни, тварь!»
Он буквально опьянел от ярости и крови и не мог воспротивиться бушующему внутри него урагану. Напоследок феа впечатал дииоровую колотушку в то место, где у всех онталар находится нос. Хрустнула кость, Вейзо обмяк, приложившись головой о балку, и рухнул ничком, сверху на него посыпалась труха и птичьи перья.
Крэч в изнеможении опустился на одно колено, навалился на Вейзо сверху. Глухо рыча и брызжа слюной, он вцепился в сальные косы онталара и намотал их на кулак. Нагнулся к уху поверженного противника и зашипел:
– Всё вспомнил? Всё? Всё?!
Ответа не последовало. Ктырь дёрнулся раз… другой… и безвольно обмяк.
«Теперь точно всё! – Никогда ещё Крэч не ощущал такого упоения местью – его обожгло новым, неизведанным до сих пор блаженством: – Он сдох! Сдох!»
Крэч повернул голову онталара, чтобы в последний раз заглянуть в его мёртвые глаза, и отпрянул, поняв, что «зеленорожая гадина» всё ещё смотрит на него, не сказать чтобы осмысленно, но всё же смотрит. Странно, но Ктырь был ещё жив. Лицо его побагровело, подёрнутые мутной плёнкой зрачки лезли под веки, из обломков носа и уголков губ стекали кровавые струйки. Онталар плямкал разбитыми губами силясь что-то произнести. У него ничего не получалось. Определённо, он находился в агонии и не мог сделать свой последний вдох.…
– Да чтоб тебя! – рука сама потянулась к мечу Койжо. «Пора это заканчивать!»
Крэч ещё ни разу не пускал в дело подарок пасечника, и ему до ужаса не хотелось поганить грязной кровью древнюю рокодскую сталь, тем не менее, он жаждал поскорее отправить ненавистного онталара в Нижний мир, а другого оружия под рукой не было.
Он скривился и занёс клинок для удара.
«Всегда проявляй милосердие, даже когда сам того не желаешь, – протиснувшиеся сквозь волокна мыслей слова протрезвили Крэча, огорошили и ввели в ступор. – Запомни: месть – девка заразная, коли сможешь, гони её от себя подальше».
Эйфория целиком и полностью властвующая над Крэчем отступила, и он, ощутив холод и внутреннюю пустоту, разбавленные каким-то тяжким, неизвестным ему