Подкравшись к краю крыши, я увидел мальчика, который орудовал инструментами. Он был высоким, рыжим, одет в синюю куртку и рваные джинсы. Его оранжевые кроссовки были заляпаны грязью. Когда он оглянулся, я обратил внимание, что лицо у него покрыто веснушками, а на лбу небольшой шрам. Я запомнил всё это только потому, что мы, кошки, всегда подмечаем детали: мало ли, вдруг пригодится.
Большинство детей любят кошек, но не все, и последних лучше избегать. Этот мальчик показался мне одним из тех, кто не прочь запустить в кошку камнем, поэтому я продолжил дремать, но держал ухо востро.
Через какое-то время меня снова разбудили – опять мальчик, но уже другой. Он пищал, как мышь, когда с ней заиграешься. «Ну и плакса!» – подумал я.
– У меня украли велосипед! – закричал он.
Как будто кого-то это волновало.
– Велосипед украли! – снова крикнул он, чуть громче.
Пф-ф, разве это поможет его вернуть?
Я подобрался к краю крыши. Мальчик стоял перед пустой велосипедной парковкой. Так уж совпало, что это было то самое место, где другой мальчик недавно возился с инструментами.
– Велосипед исчез! – снова крикнул плакса.
«Он не исчез, просто теперь он принадлежит другому мальчику», – мяукнул я, но он не услышал. Я внимательно на него посмотрел: он напоминал тощую мышь и совсем не вызывал страха. К тому же он был один, хотя другие мальчики уходили со спортплощадки группками. Лицо было зарёванным, и мне стало его жаль, честное слово.
Я понаблюдал за ним ещё немного. Он не был похож на человека, бросающего камни в кошек, как и на двоечника. Наверняка он даже умел читать. Поэтому я спустился на землю, спрыгнув на какие-то коробки, и подошёл к нему поближе. Он продолжал плакать, не обращая на меня внимания.
Я сел рядышком и вынул свой самый острый коготь.
«Тебе помочь?» – нацарапал я на сухой земле и слегка толкнул мальчика.
Он отпрыгнул в сторону, оторопев, и наконец-то перестал скулить. Потом уставился на меня. Я кивнул на свою надпись, и его глаза стали размером с крышку консервной банки корма для кошек. Значит, я был прав – он действительно умеет читать.
– Это ты написал? – спросил он.
Я гордо улыбнулся. Мальчик продолжал переводить взгляд с начертанного мной вопроса на меня – он явно и думать забыл о пропаже.
– Ты умеешь писать? – с сомнением спросил он.
«Нет, просто притворяюсь, что это я написал».
Он был совсем ещё ребёнком, причём мальчиком, поэтому у него в голове завертелась туча вопросов. Он жаждал узнать, откуда я родом и где научился писать. Все ли кошки умеют писать? Смогу ли я сделать за него домашнее задание? Писать меня научила мама? Бывают ли школы для кошек? И так далее.
Чтобы ответить, мне требовалось пространство побольше. А вот зрителей желательно поменьше, а то поток мальчишек с футбольного поля увеличился. Не стоит им знать про мои таланты, так что мы зашли за гараж: там была подходящая площадка. Я вынул коготь и написал:
«Меня зовут Мурр».
– А я Леон, – сказал мальчик.
Если бы он и дальше перебивал меня, мы бы просидели здесь до утра, поэтому я строго посмотрел на него. Он сразу усёк, кивнул и стал тише мыши. До чего же красивое слово! Обожаю его! И все другие слова, где есть «мышь»: «мышеловка», «промышлять», «смышлёный», «единомышленник»… Хм-м, что-то я отвлёкся. Так вот, я написал:
«Меня нарекли в честь моего знаменитого предка – его тоже звали Мурр, и он был первым котом, умевшим читать и писать. Мы передаём этот талант из поколения в поколение – разумеется, так, чтобы люди ничего не заподозрили, иначе они наверняка заточили бы нас в пыльных офисах, чтобы мы сами зарабатывали себе на корм. Ты исключение, но предупреждаю: я не делаю никаких домашних заданий. Другие кошки тоже».
Леон читал затаив дыхание. А потом ни с того ни с сего воскликнул:
– Если ты мне поможешь, проси чего хочешь!
Я изумлённо посмотрел на него.
– Ты в самом начале предложил помощь, – пояснил он.
«Как это вообще могло случиться? Велосипеды же постоянно воруют».
Он покраснел:
– Я так спешил, что, наверное, не запер его.
«Наверное?»
– Не знаю.
И тут меня осенило, как решить мою проблему.
«Я детектив», – написал я.
– Ух ты, – восхитился Леон. И вновь: – Ух ты!
Похоже, Леон любил всё повторять.
– А давно? – спросил он.
Когда мне задают этот вопрос, обычно я предпочитаю невнятно мяукать.
– Фантастика!